Уксус
Шрифт:
Незнакомец вновь очутился рядом, сел на корточки и поднёс пластиковую бутылку с водой к моим губам. Я дёрнулся, и тогда мужчина начал гладить меня по голове. Монотонное поглаживание и пустые, бессмысленные для моего уха слова, вместо успокаивающего эффекта, напротив, вновь рассердили меня, и я прокричал:
– Что происходит, твою мать?! Где я? Что со мной?
– !Te juro por Dios que no s'e de qu'e me est'as hablando!
Незнакомец продолжал гладить меня по голове, держа пластиковую бутылку наготове. Тепловатые струйки текли из моих глаз. Я долго рыдал, тёр сопливый нос мокрым кулаком, размазывал слёзы по щекам. Но потом жалость к себе иссякла, я почти успокоился. Горлышко пластиковой бутылки всё ещё находилось рядом с моим лицом, мужчина внимательно следил за мной. Я чуть подался вперёд и глотнул вкусной, тепловатой воды. Где-то вдалеке завыла сирена.
– Al fin… Al fin… –
Вскоре женщина с тонкими ногами ступила на балку, осторожно, мелкими шажками дошла до меня и присела на корточки. На ней была белая футболка с красным крестом на груди. Тот час же к ней присоединился длинноволосый юноша. На его футболке был такой же крест, а в руках что-то похожее на переносную капельницу. Они достали мою левую руку из воды и начали протирать прозрачной жидкостью с резким запахом спирта. На отполированной металлической поверхности медицинского лотка, замаячившего у меня перед глазами, я различил искривлённое отражение девочки-подростка, чьи огромные чёрные глаза испуганно смотрели на меня. Я слабо улыбнулся ей; по-моему, она улыбнулась мне в ответ. Чья-то рука обнадёживающе сжала моё плечо, я благодарно улыбнулся. Острая игла вонзилась в вену, я поморщился. Длинноволосый юноша ушёл, оставив женщину сидеть подле меня и держать в одной руке мою ладонь, а в другой – штатив от капельницы. Я следил за мутноватой жидкостью, которая медленно убывала, в то время как сознание облепляли крупные, мглистые хлопья. Хлопья мешали мне отчётливо видеть, слышать и думать. Наверное, я впал в беспамятство.
Когда я очнулся, полуденный жар немного спал, лёгкий ветерок рассеял мглистые хлопья. Женщина с капельницей ушла, а моя левая рука оказалась забинтована и привязана к деревянной балке. На подступах к балке я увидел людей с фотоаппаратами и видеокамерами. Они фотографировали и снимали меня. Я взметнул свою правую руку вверх и показал им средний палец, а потом крикнул:
– Идите на хуй!
Тотчас же кто-то очутился подле меня:
– ?C'omo se siente?
Я истерично расхохотался. Где-то вдалеке повторно завыла сирена, воздух пронзили резкие звуки клаксона, послышалось убаюкивающее урчание автомобильных двигателей. Меня зачем-то попоили водой, и густая мгла вновь залепила мои глаза и уши. Я слабо различал длинные шланги, какие-то переносные приспособления похожие на гидравлические аппараты и множество иных устройств. Под водой стали случаться бурления, я ощутил мощные течения и шевеления. Вдруг слева от меня что-то проскользнуло, неуклюже ткнувшись в мой бок. Из воды показалась посиневшая спина с долгой глубокой раной вдоль позвоночника. Все мои мышцы разом ослабели, скелет готов был обвалиться карточным домиком, и лишь кожа стягивала непослушные элементы моего тела, сохраняя видимость слаженности. Я взвизгнул и что было силы оттолкнул от себя мертвеца. Нетерпеливое течение моментально подхватило его, вода булькнула и лениво утянула останки вниз. Тут же тугая спираль головокружений всосалась в мою голову между бровей. Надоевшие мглистые хлопья градом посыпались в мои глаза и рот. Я стал слепнуть и задыхаться. Страх смрадно дыхнул мне в лицо, и я получил звонкую пощёчину.
– Что ты вытворяешь, идиот?! Пусти меня! Что всё это значит? Ты находишь это сексуальным? Вставай, тебе говорят!
Я помотал головой, пытаясь сфокусировать мысли и изображение… Подо мной извивалась девушка в чёрном бюстгальтере и в стянутых до колен чёрных трусиках. Она нещадно лупила меня по щекам ладонями и гневно морщила лоб. Я вскочил с софы, собрал с пола свои вещи и начал торопливо одеваться. Не переставая посылать в мой адрес проклятья, девушка в чёрном нижнем белье моментально облачилась в чёрное платье и застыла посреди комнаты. Я оделся и заметался по комнате, пытаясь найти свой шарф. Девушка в чёрном платье извлекла его из-под стула:
– На!
– Спасибо.
– Это тебе спасибо! – злые глаза девушки в чёрном платье метнули в меня сгусток вулканической лавы.
– Я просто… Я не помню, что было у нас… тут…
– Что-о-о?
– Я… какое-то время назад перестал быть… собой… Или… Как сказать? Перестал быть здесь… Понимаешь? Нет? Я очутился в каком-то ином месте… Где было очень жарко, и была вода… Много воды. Много мутной, вонючей воды. И где-то там… под водой… плавали тела других людей… Наверное, мёртвых людей. Нет, не «наверное» – точно! Это были трупы… И ещё там были люди… Другие люди… Живые люди… Медицинские работники и… ещё… другие… И-и-и… Мне что-то говорили,
– Ты хоть сам понимаешь, что говоришь? – закричала девушка в чёрном платье.
– Нет! Но… не важно… Я… я просто рассказал тебе, что видел… Ты мне можешь просто рассказать, что видела ты?
– Идиот!!! Полоумный идиот! Ничего я не видела! Кроме тебя! Всё было нормально… Мы ласкались… А потом… потом ты вдруг весь навалился на меня… И такой ты тяжёлый оказался… А с виду и не скажешь! Я как ни пыталась – выбраться из-под тебя не смогла! А ещё ты кричал и даже немного плакал…
– Долго я такой был?
– Долго! Минуты две… Нет! Три! Три точно! А, может, и все пять!
Девушка замолчала, села на край стула, съёжилась, поднесла ладони к лицу и жалобно запричитала:
– Ну почему? Почему мне всегда так не везёт?! Почему мне попадаются одни идиоты!
Я стоял, прислонившись к дверному косяку, и старательно наматывал шарф на ноющую, видимо, от недавнего напряжения шею.
– А я думала, ты – нормальный… Я даже уже представила, как мы поженимся, как отправимся в дальние края на медовый месяц… А потом… у нас народятся детишки, мы улучшим наши жилищные условия… У тебя есть квартира? – я не ответил. – Нужно будет твою и мою разменять на большую, потому что я хочу много детей! Дети – это цветы жизни! А я… Я – очень хороший садовник! Вот увидишь!!! Но сейчас с жильём всё куда проще – есть ипотека! И ещё, конечно, машину надо будет купить… Если из зарплаты собирать слишком долго придётся (а кем ты работаешь, кстати?), то можно какой-нибудь неплохой автокредит подобрать… Я в них разбираюсь – одно время работала в сфере кредитования… Но ладно… потом решим… Главное, чтобы мы были счастливы!
Она мечтательно посмотрела на меня, призраки в её глазах заплясали вульгарные танцы. Я поморщился, немного помолчал, в нерешительности переминаясь с левой ноги на правую, и, наконец, спросил:
– Можно я воспользуюсь туалетом?
– Да, конечно… Рядом с кухней, – голос девушки в чёрном платье стал мягче.
Я ушёл в туалетную комнату. Упитанная кольчатая сколопендра юркнула в тёмный угол при моём появлении. Под потолком рой мелких мошек спиралеобразно пересекал пространство, замирая в воздухе то в одном углу, то в другом. По дну пожелтевшей от времени чугунной ванны сновали мокрицы, муравьи деловито бежали в две шеренги от пола, по стене и скрывались за сливным бочком, под ногами похрустывала разбитая плитка, над моей головой колыхались огромные рыболовные сети паутины. Я быстро опорожнился, брезгливо слил воду и отвернул кран. Вода полилась в треснутую раковину и ритмично закапала на пол. Я потянулся к куску мыла, но оно было в каких-то слизисто-гнойных разводах с кровянистыми прожилками то ли гайморитного, то ли геморройного происхождения. Я отдёрнул руку и завертел головой. На полочке над ванной я приметил большой флакон с шампунем, а рядом гель для душа с дозатором. Я взял гель для душа двумя пальцами (баночка оказалась на удивление чистой!), выдавил содержимое и понюхал. Приятный ванильный запах. Я дважды вымыл руки, достал из кармана носовой платок, вытер ладони, обернул платком вентиль крана, закрыл воду и поднял глаза. Напротив висело засиженное мухами зеркало. Из амальгамной дали на меня воззрились почти трезвые глаза моего двойника, я измученно улыбнулся ему, он улыбнулся мне в ответ, и мы разошлись в разные стороны.
– Ты намочил манжеты, – заботливо проговорила девушка в чёрном платье, когда я вышел.
Я оглядел манжеты пальто, ничего не ответил и пошёл в прихожую. Девушка в чёрном платье схватила меня за руку и испугано произнесла:
– Ты куда?
Я обернулся и ударился взглядом о решительно воздвигнутую вкруг неё двухметровую башню беззащитной чувственности, из бойниц которой в меня настойчиво летели стрелы-сквирты. Вместо ожидаемого, по её мнению, возбуждения в меня медленно стало вползать омерзение, в нос ударил неприятный запах жижи, вдоль поясницы что-то проскользнуло, возможно, чьё-то безжизненное тело… Меня передёрнуло, я с усилием подавил в себе крик и наклонился, чтобы надеть ботинки.
– Нет, так не пойдёт, – настойчиво заговорила девушка в чёрном платье. – Я тебя никуда не отпущу! Наша ночь должна закончиться совсем не так, ты меня слышишь?
Я справился с собой и, надев левый ботинок, обнадёживающе посмотрел на неё и беспечно произнёс:
– Да, я тебя слышу и более того – полностью поддерживаю. Наша ночь закончится совсем иначе, вот увидишь! Я сейчас очень-очень быстро схожу за выпивкой, и мы продолжим…
– Зачем куда-то ходить? У меня есть ликёр, я же говорила тебе, а ещё есть вино.