Укус технокрысы
Шрифт:
— Нет. Играть мы не будем. Через двадцать минут я жду вас у входа в ГИВЦ. Вам грозят крупные неприятности. И если ты не придешь, нам обоим будет плохо!
Неужели не удастся? Представляю: она сбегает с высокого крыльца, стуча вышедшими из моды каблучками, а внизу вместо Пети — я! Момент истины! Бабушка приехала! Тут бы она и раскололась. Вначале как соучастница, а потом, глядишь…
— Ты ведь знаешь, я не могу прийти, — грустно говорит, наконец, Элли. — А что такое неприятности?
— Это когда тебе становится больно, очень больно! Элли, ну пожалуйста! Выйди на крылечко!
— Что такое боль? Ты уже объяснял мне, но я так и
— Конечно, может. Чувство голода, например. Или половой инстинкт. Или…
«Или ты без него обходишься?» — чуть было не срывается у меня с языка. Она что, йогиня? Или марсианка?
— Как ты сказал? Повтори! — требует Элли.
Громко хлопает входная дверь. Мое время истекло.
— Элли, если ты через полчаса не придешь — нам обоим крышка! — кричу я и набираю вторую серию чисел: 42.83.17…
— Вы закончили? — официальным голосом спрашивает один из парней.
— Да, все в порядке. Можете проверить. А я, извините, очень спешу.
Невежливо, конечно, убегать, не дождавшись результатов тестовой проверки. Но у меня нет другого выхода.
Я стою на ступеньках, засунув руки в карманы, и посматриваю на двери ГИВЦа. За последние десять минут они открылись лишь однажды — чтобы выпустить вахтершу с осоловевшими от долгого безделья глазами. Покряхтывая, она пронесла мимо меня свое грузное тело и набитую продуктами сумку. Ушла в темноту, в сторону трамвайной остановки. В темноту своей жизни…
Если еще через пять минут Элли не появится — я пойду к ней сам. И спрошу: «Почему ты не пришла? Я ведь так просил!» И наслажусь моментом истины. А Гришу попрошу пронаблюдать со стороны. Только бы окружающие не помешали.
Сзади раздается стук каблучков. Кто-то очень спешит. Я не оборачиваюсь. Странно, но кроме Элли мне сейчас никто не нужен.
Молодая стройная женщина, отбивая частую дробь, торопливо взбегает по ступенькам. Очень похожая, кстати, на…
— Элли! — кричу я. — Подождите!
Девушка на секунду останавливается, поворачивает ко мне удивленное лицо.
Что, не ожидала? Только почему она пришла с другой стороны?
— А, это вы! — слышу я разочарованный голос. — И не надоело вам за мной бегать?
— Надоело. Но я должен задать вам один вопрос.
— Да неинтересны мне ваши вопросы, и вы сами неинтересны! — кричит Элли, прижимая к груди руки.
— Вы знаете, что такое боль? — спрашиваю вдруг я.
— Хотите, чтобы я вас пожалела? Ах, бедный мальчик… Столичная штучка! — припечатывает вдруг она. — Обнаглел до предела! Замуж я выхожу, понятно? И отвали!
Дверь за нею захлопывается. Одновременно я захлопываю рот.
Да, интересный получился момент истины. Бабушка приехала…
Так с кем же я разговаривал во время последнего приступа? Кто воспользовался голосом Элли и с какой целью? В чью сеть я вломился? И что теперь будет? Элли — эта, а не призрак эпилепсирующего «Эллипса», несомненно, что-то знает. Потому и ведет себя так агрессивно. Ишь, как отшила… Сама ты штучка!
Глава 19
Получасом позже, собравшись в «полулюксе» и выпив по чашке кофе, мы разбираем свои охотничьи трофеи. К утру, перегрев мой «Спутник» и собственные мозги, приходим к однозначному выводу: поля памяти, участвующие в решении повседневных задач «Эллипса», и превосходящие их почти на порядок массивы,
О ночном разговоре с ведьмой, завладевшей голосом Элли, я благоразумно умалчиваю.
— И что же происходит в этом эпилептическом «Эллипсе»? — озадаченно спрашивает Юрик. — Самого главного мы так и не узнали. А времени осталось кот наплакал.
— Не надо отчаиваться, — успокаивает его Гриша, ухмыляясь в черную бороду. — У шефа, я уверен, уже созрело гениальное предложение. Которое я полностью разделяю, — заканчивает он тоном записного подхалима.
— Другие предложения есть? — спрашиваю я недоумевающего Юрика.
— Есть. Сообщить, в чем состоит первое.
— Поскольку ни одной светлой мысли в ваших головах сейчас не наблюдается, я предлагаю лечь спать. Сбор сегодня в шестнадцать ноль-ноль у меня в номере.
— А в твоей? — ерепенится Шепталов. — Поделился бы откровением!
— Обязательно поделюсь. Как только ты научишься вгонять «Эллипс» в приступ в угодное тебе время — так сразу и поделюсь, — ставлю я нахала на место.
От переутомления я долго не могу заснуть. Хорошо ребятам. Им не нужно поддерживать репутацию лучшего охотника Управления. И ответственность за успех операции их не тяготит. Точнее, за провал. По логике вещей, я должен обо всем происшедшем доложить шефу. Он обратится в специализированный отдел ФСБ — третий раз, насколько я помню, за все время существования Управления. Уже завтра здесь будут их представители. «Эллипс» опечатают. Пеночкина и Элли повяжут. И начнут просеивать информацию со всех дисков и накопителей. Обратившись предварительно в Комитет с просьбой о переносе сроков. Уж им-то не откажут! Мне от имени и по поручению объявят благодарность — это эфэсбэшники. Еще бы, такой крупный зверь им давно не попадался. А Витек снимет с меня премию. И вопрос с повышением, само собой, отпадет. В лучшем случае. А в худшем — решится в противоположном смысле. Особенно, если в конце концов выяснится, что эта законспирированная сеть то ли запросы-предложения тасует в интересах какого-нибудь брачного агентства, то ли Пеночкину очередной безумный проект обсчитывает. Что вернее всего.
В следующую ночь приступ не повторяется. И к разгадке причины болезни мы не приближаемся ни на йоту. Гриша с Юриком удручены, я тоже, но вида не показываю. Что делать? Делать-то что? Хорошо было древним мудрецам. Они, чуть что, шасть в волшебную книгу, а там все расписано: этого — возлюбить, тому — голову отрубить. Вот бы у меня была такая книга…
Мои руки отдергиваются от клавиатуры, словно сведенные судорогой. Гриша, суетящийся возле «Цефала», смотрит на меня с испугом.
А может быть, такая книга где-то и есть? Например, в городской библиотеке?
— Тебя что, током ударило? — хватается за бороду Гриша, наблюдая, как я лихорадочно собираю свое снаряжение.
— Одну идейку решил проверить. Весьма многообещающую, — улыбаюсь я.
Вот так-то, дружок. Этим и отличается лидер от рядовых исполнителей способностью вырабатывать новые идеи.
— Красивое имя, — ухмыляется Гриша. — И даже уже пообещала? Значит, не откажет. Рад за тебя!