Улей. Игра в кошки-мышки
Шрифт:
После перезагрузки, за которой Шпиг наблюдал с макушки холма-стаба, случайно найденного при паническом драпе, Шпиг наведался в караулку и стал обладателем трёх ящиков самых ходовых снарядов в Улье.
О том, что случилось с солдатами, попавшими под перенос, он не стал рассказывать. Думаю, при таком отношении к новичкам, просто дождался перерождения или первых признаков заражения и прикончил, пока те в силу не вошли.
С той поры (с какой не уточнил) он так здесь и пасётся, предпочитая постоянный и немалый доход, риску охоты на мутантов.
С последней перезагрузкой ему не повезло. Из-за непредвиденных обстоятельств немного опоздал, а когда появился
Шпиг и не знал, что делать: горевать из-за лишних соседей или радоваться, что опоздал, и его не схватили за зад гости, при загрузке хабара в рюкзак.
Сейчас, когда узнал, что часть мутантов уничтожена и среди этой части, самый сильный, он загорелся идеей перебить остальных с нашей помощью, немедленно.
Пришлось его огорчить.
— Не, Шпиг, сегодня никак. Дар у меня только открылся, при использовании устаю сильно, продолжительность не очень, самочувствие, соответствующее. Сам об этом должен знать, — отказался я участвовать в немедленной битве добра со злом. — Завтра давай.
— А если завтра ещё набегут? Мало того, если сегодня заберём снаряды, то завтра к обеду, уже на стабе будем. А там можно успеть на караван, который к вечеру привезёт нас к покупателям снарядов.
— Караван? — удивился я. — Откуда?
— От верблюда. Думал, что у нас тут сплошная дикость, выживаем, как можем, носимся, вроде дикарей из пещерного века, где все против всех? Ничего подобного! У нас есть города, даже области целые из десятков стабов, и на тех областях зачищают тварей в ноль, при перезагрузке кластеров, сортируют иммунных, создают границы и не пускают тварей внутрь, к заселённым стабам. А между ними — стабами и областями, ходят караваны с товарами, переселенцами, рабочими и много ещё чем. Слушай, давай ты сам потом подробности узнаешь, а? Время просто жалко.
— Точно завтра будем на стабе?
— Ей-Богу! — Заверил меня рейдер. — Мамой клянусь.
Грызли меня сомнения, что смогу справиться с тварями и удержу свой Дар до конца драки. Когда подкрадывался к Шпигу, то уже тогда проявились сильно негативные симптомы.
— Ты моего живца глотни, он у меня на рад-споранах сделан, ничего лучше нет. Для Дара, самое то, меньше неприятных последствий, быстрее восстановление, — подкатил с другой стороны Шпиг и протянул свою флягу.
Отказываться я не стал, но потом, вернув ёмкость владельцу, сообщил:
— Через час начнём, а пока отдохнуть нужно.
— Через час, так через час, время пока есть, — покладисто согласился он со мной. — Можешь вздремнуть, я толкну потом.
В деле уничтожения мутантов приняли участие я и Шпиг. Он сменил винтовку на револьвер с глушителем, я вооружился топором, закинув за спину автомат, а в кобуру пистолет.
Первую скрипку предстояло сыграть мне.
Караулка — двухэтажное здание из старого силикатного кирпича с одним входом, пустовала. Ни единой твари рядом с ней, не было. Осмотрев все комнаты, коих и было всего
— И? — поинтересовался он. — Что там? Неужели всех один кончил?
— Никого нет. Ни в задании, ни в машине. Рядом тоже никого, если только не спрятались в кустах.
Шпиг задумался, потом предположил:
— Возможно, помчались на звуки ваших выстрелов и сейчас там бродят. Тут одни кости остались, они их не привлекают.
— Мы с Петровичем там долго пробыли. Убили, подождали новых, не дождались, вскрыли шишки на головах и удрали.
— Не шишки, а споровые мешки, — машинально поправил он меня, почесал затылок. — Бывает и такое, что теряют направление звуков, замирают и так стоят, пока новую цель не заметят или не проголодаются. А лотерейщик, скорее всего, уже далеко, ему пищи много нужно, такие как он, на месте не стоят. Ладно, зовём Петровича и ставим его на фишку, сами начнём ящики таскать на холм, а потом уж займёмся сортировкой и набивкой мешков…
Глава 10
— Вон стаб. Наш перевалочный пункт, — указал ладонью на верхушки высоких тополей в трёх километрах впереди нас, Шпиг. — Ещё минут сорок пёхом и будем дома. Ну, почти…
— Поскорей бы, — устало вздохнул Петрович.
Ему приходилось хуже всех. Даже живец, который играл роль неплохого стимулятора, мало помогал пожилому человеку. В его мешке лежали восемь тридцатимиллиметровых снарядов, больше брать он отказался наотрез. У меня двадцать штук и я сейчас подумал, что ещё бы штучки три-четыре свободно донёс в рюкзаке. Больше всего тащил Шпиг — целых пятьдесят снарядов! Но рейдер в Улье уже прожил почти два года, за это время организм изменился, прибавилась сила, ловкость. Плюс, Дар сказывался. У Шпига была способность на время становиться неимоверно сильным, в такие моменты, он мог, не напрягаясь, плечом сдвинуть с места железнодорожный вагон. Усиленно вскормленный горохом, Дар работал в несколько процентов от своих возможностей и в обычном состоянии Шпига, делая и так неслабого человека, ещё сильнее. Так что, эти сорок с лишним килограмм для рейдера, были не запредельной ношей.
Вообще, любой Дар рано или поздно становится неотъемлемой частью жителя Улья. Силовики всегда сильнее прочих рейдеров, шустрилы — быстрее, даже шаг у них очень быстрым становится, кто умеет метать огонь, у тех температура тела на пару-тройку градусов выше, достигая смертельных значений, по меркам Земли. С теми, кто раскачал дар электричества, лучше не здороваться — ударит током, словно, где-то провод коротит, а ты коснулся незаземлённой поверхности.
У меня же, в далёком будущем может возникнуть ситуация, что перестану попадаться людям на глаза, стану эдакой невидимкой для всех.
Но это дело не одного года, и даже десятилетия.
Шли мы сначала по ровной пыльной грунтовке, но метров за триста до тополей, за которыми пряталось поселение рейдеров, грунтовка сменилась старым избитым асфальтом. Описать эту дорогу можно так: не асфальт с ямами, а канава с кучками асфальта.
В ста метрах от начала раздолбанной дороги, на обочине, на специально отсыпанной площадке (или в старом родном мире этого кластера здесь был выступ для автобусной остановки или отнорок под тягач-дальнобой), стоял блок-пост из бетонных блоков. Никаких мешков с песком или землёй, не было и в помине, зато хватало витков колючей проволоки, спиралей «егозы», «ежей» из заточенной толстой арматуры. Амбразуры в «блоке» узкие и длинные, с торчащими из них рыльцами знакомых пулемётов. И знакомых не только мне.