Улица Марата и окрестности
Шрифт:
Эпоха Кобеко завершилась, но начиналась эпоха другого жильца дома № 75, обитавшего здесь одновременно с Дмитрием Фомичем. Как раз в 1918 наркомом финансов нового государства стал Вячеслав Рудольфович Менжинский.
В 1910-е годы среди жильцов этого дома числилось семейство Менжинских. В историю из них вошел, прежде всего, Вячеслав Рудольфович – не только нарком финансов, но и глава ОГПУ. Однако в летописях дома № 75 более существенный след оставил глава семейства Рудольф Игнатьевич: он жил здесь не один год, тогда как Вячеслав Менжинский обитал вместе с отцом лишь временами. Иначе и быть не могло: Менжинский-младший был в ту пору активным революционером, не раз переезжал с места на место, сидел в тюрьме – какая уж тут усидчивая жизнь?
В отличие
Как бы то ни было, своим детям Рудольф Игнатьевич дал отличное образование. Тот же Вячеслав Менжинский знал несколько языков, окончил юридический факультет Университета, писал стихи (и дебютировал в одном сборнике с Михаилом Кузминым). Поспел поработать помощником присяжного поверенного. Правда, больших способностей на всех этих поприщах он не проявил.
Есть мнение, что не проявил он способностей и позже, уже на высоких постах. Это мнение принадлежит Льву Троцкому, который писал о Менжинском очень желчно: «Впечатление, какое он на меня произвел, будет точнее всего выражено, если я скажу, что он не произвел никакого впечатления. Он казался больше тенью какого-то другого человека, неосуществившегося, или неудачным эскизом ненаписанного портрета... После завоевания власти его впопыхах направили в Министерство финансов. Он не проявил никакой активности или проявил ее лишь настолько, чтоб обнаружить свою несостоятельность. Потом Дзержинский взял его к себе... Никто не замечал Менжинского, который корпел в тиши над бумагами. Только после того как Дзержинский разошелся со своим заместителем Уншлихтом – это было уже в последний период, – он, не находя другого, выдвинул кандидатуру Менжинского. Все пожимали плечами. "Кого же другого? – оправдывался Дзержинский, – некого!" Но Сталин поддержал Менжинского... И Менжинский стал верной тенью Сталина в ГПУ После смерти Дзержинского Менжинский оказался не только начальником ГПУ, но и членом ЦК. Так на бюрократическом экране тень несостоявшегося человека может сойти за человека».
Прав ли Троцкий? Или сказалась в этих словах нелюбовь партийного лидера ко всякой интеллигенции? Вопрос, на который мы отвечать не станем – это заведет нас слишком уж далеко от улицы Марата...
Ну вот мы уже и завершаем рассказ о доме № 75. У нас остался лишь один его обитатель, которого никак нельзя не упомянуть. В 1920-е здесь, на квартире своих родичей, несколько лет прожил Эрих Голлербах. Известный литературовед, он был знаком чуть ли не со всеми ведущими писателями и поэтами своего времени. И сам писал. В том числе о себе, с иронией:
Полупоэт, полуфилософ,Полуэстет, полумудрец...В потоке мировых вопросовОн захлебнется наконец.Именно здесь, на улице Марата, Голлербах подготовил свою известнейшую книгу «Город муз», посвященную Царскому Селу и поэзии. Она вышла в свет в 1927 году.
ДОМ № 77
ТАЙНЫЙ СОВЕТНИК УМЕР В НИЩЕТЕ
До сих пор знаменитые врачи встречались нам преимущественно на четной стороне улицы Марата. И вот еще одна встреча, уже на нечетной
Это был один из самых известных врачей столицы. Имя его можно встретить в летописях многих медицинских заведений. Он руководил Военно-медицинской академией, был директором Максимилиановской лечебницы, находился в числе организаторов станции Скорой помощи в Свечном переулке (в то время единственной). На счету Вельяминова – еще и первый в России журнал по хирургии «Хирургический вестник», который он основал и бессменно редактировал. Редакция журнала, кстати, обычно находилась на квартире Николая Александровича...
А вообще у Вельяминова нерядовая судьба. Медиком он стал вопреки воле родителей. Еще студентом проявил организаторские способности: создал временную больницу на Урале. Участвовал в боевых действиях, был отрядным хирургом у знаменитого генерала Скобелева. Потом все складывалось благополучно вплоть до 1917 года, который Вельяминов встретил в чине действительного тайного советника.
Дом № 77
Но Октябрьскую революцию Николай Александрович не принял. В конце 1917 года на заседании, посвященном памяти Николая Пирогова, Вельяминов обратился к портрету великого хирурга со словами: «Идущие на смерть приветствуют тебя!». Вскоре он потерял работу, из дома его выселили. Пишут, что бывший лейб-хирург нашел приют в одном из помещений больницы Петра Великого, где спустя какое-то время и скончался – в полной нищете...
А в летописях дома № 77 есть и еще несколько приметных жильцов. Во-первых, жила здесь уже знакомая нам семья Бузовых: ей принадлежал и этот дом тоже. А соседом Бузовых по дому какое-то время был Петр Николаевич Ге, сын знаменитого художника и столичный мировой судья. Он был персоной довольно известной, вращался в высоких сферах. В мемуарах князя Николая Жевахова есть небольшой, но любопытный эпизод, связанный с именем Ге: «Распутин казался "святым" лишь тем, кто его считал за такового... С теми же, кто в нем видел только русского мужика, с теми он не лицемерил и в святости своей не убеждал, а, наоборот, даже смирялся пред ними.
Об этом свидетельствует и характерный случай, переданный мне Петром Николаевичем Ге, который, однажды, встретился случайно с Распутиным в вагоне железной дороги и спросил его:
"Почему Вами так интересуются и возят Вас из дома в дом?"
"А это, миленькой, потому, что я знаю жизнь", – ответил Распутин.
П.Н. Ге улыбнулся и спросил:
"А Вы действительно ее знаете?"
Распутин тоже улыбнулся и простодушно ответил: "Нет, я ее не знаю, но они думают, что я знаю... Пущай себе думают..."».
ДОМА №№ 79, 81
ЛЕЙБ-ГВАРДИИ ЕГЕРИ
Улица Марата заканчивается у Подъездного переулка, и, стало быть, до завершения пути нам еще неблизко. Однако по нечетной стороне у нас впереди всего два номера – 79 и 81. А дальше идет пространство бывшего Семеновского плаца, которое мы, разумеется, тоже без рассказа не оставим.
Итак, участок № 79. Здесь находится сразу два здания: вначале мы проходим территорию детского сада (сам он расположен в глубине участка и имеет номер 79а) и лишь потом подходим к самому дому № 79. Построенный еще в конце XVIII века, он какое-то время принадлежал купцу Хлебникову, а потом был куплен у него в казну. С той поры дом занимали исключительно казенные учреждения и ведомства. До 1917 года в доме обитали военные: вначале Егерский батальон, потом Военно-рабочий батальон, затем 2-я Санкт-Петербургская инженерная дистанция.