Улица Светлячков
Шрифт:
— Пошла вниз позвонить Талли.
Кейт постаралась сконцентрироваться на дыхании, но это не помогло. Боль поднималась снова, постепенно нарастая. Мокрыми от пота руками она вцепилась в специальные поручни на кровати.
— Принеси… мне… лед…
Последнее слово она уже прокричала. Джонни кинулся к двери.
В эту минуту дверь в ее отдельную палату распахнулась.
— Как я слышу, кто-то тут совсем слетел с катушек.
Кейт попыталась улыбнуться, но началась новая серия схваток.
— Я … больше… не хочу…
— Передумала? Чертовски вовремя.
Талли
Боль нахлынула снова.
— Кричи, — сказала Талли, поглаживая Кейт по лбу.
— Я… должна… правильно… дышать во время схваток.
— К чертовой матери! Кричи!
И Кейт закричала. И ей стало немного легче. Когда боль на время утихла, Кейт рассмеялась:
— Я смотрю, ты противница теории Ламаза.
— Думаю, я вообще не из тех, кто предпочитает естественные роды. — Талли посмотрела на раздутый живот и бледное, потное лицо подруги. — И уж конечно, это — лучший рекламный ролик контрацепции, который я когда-либо видела. С этого дня буду использовать три презерватива одновременно. — Талли улыбалась. Но в глазах ее светилось беспокойство. — С тобой все в порядке? Может, позвать доктора?
Кейт устало покачала головой.
— Просто говори со мной. Отвлекай меня.
— Я встретила в прошлом месяце одного парня.
— Как его зовут?
— Так и знала, что это будет твой первый вопрос. Грант. И прежде чем ты обрушишь на меня серию идиотских вопросов в стиле «Космо» на тему «Насколько хорошо вы знаете своего парня», позволь сразу сказать тебе, что я не знаю о нем ничего, кроме того, что он целуется, как бог, и трахается, как дьявол.
Наступила следующая серия схваток. Кейт выгнулась и закричала. Она слышала голос Талли словно издалека, чувствовала, как подруга гладит ее по лбу, но боль так скрутила ее, что она могла только всхлипывать, захлебываясь воздухом.
— Черт! — выдохнула она, когда схватка закончилась. — В следующий раз, когда Джонни подойдет ко мне, тресну его как следует.
— Но ведь это ты хотела ребенка.
— Заведу-ка я себе новую лучшую подругу. Кого-нибудь, у кого память покороче.
— У меня очень короткая память. Я ведь говорила тебе, что встретила кое-кого. Он отлично мне подходит.
— Почему?
— Он живет в Лондоне. Мы видимся только по выходным. Занимаемся феерическим сексом, должна заметить.
— Ты поэтому не отвечала, когда позвонила мама?
— Да. Все было в самом разгаре. Но как только мы закончили, я начала собирать чемодан.
— Я рада, что у тебя есть… о черт! Приоритеты.
Во время новой серии схваток дверь палаты открылась. Сначала вошла акушерка, за ней — мама Кейт и Джонни. Талли отступила на шаг назад, давая остальным подойти к роженице. Акушерка проверила у Кейт шейку матки и позвала врача. Он ворвался в палату с такой улыбкой, словно встретил в супермаркете давнюю знакомую, и стал надевать перчатки. Затем он встал в ногах Кейт и приступил к делу.
— Тужьтесь, — приказал он строгим голосом, и Кейт тут же захотелось вцепиться в него.
Она кричала и тужилась, тужилась и кричала. Пока все не кончилось так же быстро, как и началось.
— Чудесная
Кейт попыталась приподняться. Но она была слишком слаба. Через несколько секунд рядом оказался Джонни, который продемонстрировал ей завернутый в розовое сверток. Кейт взяла на руки свою новорожденную дочь и посмотрела на ее крохотное личико, напоминавшее по форме сердечко. У девочки на головке были влажные черные колечки. У нее был самый аккуратный и чудесный ротик из всех, которые приходилось видеть Кейти. Волна обожания, поднявшаяся в груди Кейт, была слишком огромна, чтобы ее описать.
— Привет, Мара Роуз, — прошептала она, коснувшись кулачка дочки величиной с виноградину. — Добро пожаловать домой, малышка.
Посмотрев на Джонни, Кейт увидела, что он плачет. Наклонившись к жене, он нежно поцеловал ее.
— Я люблю тебя, Кейти.
Еще никогда в жизни все вокруг не казалось Кейт таким чудесным и правильным. Кейт знала: что бы ни случилось, что бы ни готовила для нее жизнь в дальнейшем, она всегда будет помнить этот единственный в своем роде момент прикосновения к небесам.
Талли выпросила на работе еще два дня, чтобы помочь Кейт освоиться дома. Когда она решила остаться с Кейт, то почувствовала, что поступает абсолютно правильно.
Но теперь, всего через пару часов после того, как Кейт с малышкой выписали из больницы, Талли открылась правда: толку от нее было не больше, чем от неработающего микрофона в эфире. А вот миссис Муларки хлопотала как заведенная — она успевала все.
Она кормила Кейти, ловко меняла памперсы малышке размером с носовой платок, показывала Кейт, как правильно кормить грудью. Оказалось, что это довольно сложно, и напрасно Талли думала, что материнский инстинкт сам подскажет правильные действия.
А какую помощь могла предложить сама Талли? Иногда ей удавалось рассмешить Кейт, хотя по большей части Кейт любовалась на свое новорожденное чудо.
Сейчас Кейти лежала в постели, держа на руках малышку.
— Ну разве она не красавица?
Талли поглядела на крошечный розовый сверток.
— Конечно, красавица.
Кейт погладила дочурку по розовой щечке и улыбнулась.
— Тебе пора ехать, Талли. Приезжай, когда я приду в себя.
Талли постаралась не показать облегчения, которое испытала при этих словах.
— Они действительно не справляются без меня там, на студии. Должно быть, там уже все кувырком.
Кейт понимающе улыбнулась:
— Знаешь, без тебя я бы тоже не справилась.
— Правда?
— Да. А теперь поцелуй свою крестницу и возвращайся в Нью-Йорк.
— Я вернусь к ее крестинам. — Талли, наклонившись, поцеловала бархатную щечку малышки, а затем — лоб Кейти. К тому моменту, когда она, попрощавшись, направилась к двери, Кейт, казалось, уже начисто забыла о ней.
Внизу Талли увидела Джонни, сидящего в кресле у камина. Он был похож на уличного бродягу — встрепанный, в расстегнутой на груди рубашке, носки — от разных пар. Джонни пил пиво прямо из бутылки в одиннадцать часов.