Улица Темных Лавок
Шрифт:
В темноте я шел по коридору, который вел к лестнице, слышал стук пишущей машинки и просовывал голову в дверь. Мужчины уже не было, женщина сидела в одиночестве перед своей машинкой. Я прощался с ней. Она бросала печатать и оборачивалась. Красивая брюнетка — я помню ее тропически яркое лицо. Она говорила мне что-то по-испански, улыбалась и вновь принималась за работу. Постояв немного в вестибюле, я наконец решался выйти.
И я убежден, что шел по улице Мирабо, такой прямой, темной и пустынной, что я прибавлял шагу, боясь быть замеченным, — кроме меня, там не было ни одного прохожего. Ниже, на углу Версальской авеню, еще светились окна
Бывало, я шел и в обратном направлении, углубляясь в тихие улочки Отея. Там я чувствовал себя в безопасности. В конце концов я выходил на шоссе Мюэтт. Я помню высокие дома на бульваре Эмиль-Ожье и улицу справа, куда я сворачивал. На первом этаже в окне с матовым стеклом, как в зубоврачебных кабинетах, всегда горел свет. Дениз ждала меня чуть дальше, в русском ресторане.
Я все время перечисляю бары и рестораны, но, если бы хоть где-то изредка не возникали таблички с названием улицы или сверкающая вывеска, как бы я находил дорогу?
К ресторану примыкал сад, окруженный стенами. Оттуда в дверной проем был виден зал, затянутый красным бархатом. Было еще совсем светло, когда мы садились за столик в саду. Музыкант играл на цитре. Звучание этого инструмента, зеленый сумрак сада, запах листвы, доносившийся, наверное, из Булонского леса — он был совсем рядом, — все это тоже вбирала в себя тайна и печаль тех лет. Я пытался найти этот русский ресторан. Тщетно. Сама улица Мирабо не изменилась. В те вечера, когда я допоздна засиживался в миссии, я возвращался по Версальской авеню. Я мог бы спуститься в метро, но предпочитал пройтись по свежему воздуху. Набережная Пасси. Бирхакеймский мост. Потом Нью-Йоркская авеню, по которой я шел недавно вместе с Уолдо Блантом, и теперь я понимаю, почему у меня тогда защемило сердце. Не отдавая себе отчета, я ступал по давним своим следам. Сколько раз проходил я по Нью-Йоркской авеню… Площадь Альма, первый оазис. Потом деревья и свежесть аллеи Королевы. Остается еще пересечь площадь Согласия, и я у цели. Улица Руаяль. Я поворачиваю направо, на улицу Сент-Оноре. Налево — улица Камбон.
На улице Камбон ни одного огонька, только лиловатое мерцание, наверное от витрины. Я слышу, как отдается звук моих шагов по тротуару. Я один. И снова меня охватывает страх, тот страх, который я испытывал всякий раз, спускаясь по улице Мирабо, — страх, что меня заметят, остановят, потребуют документы. Было бы обидно — за несколько десятков метров до конечной цели. Только не бежать. Идти спокойно, ровным шагом.
Отель «Кастилия». Я открываю дверь. У конторки никого нет. Я прохожу в маленькую гостиную, чтобы перевести дух, отереть пот со лба. В эту ночь я снова избежал опасности. Наверху меня ждет она. Она одна ждет меня, она одна заметила бы мое исчезновение в этом городе.
Номер с бледно-зелеными стенами. Красные занавеси задернуты. Слева от постели горит ночник. Я слышу пряный аромат ее духов, и я не вижу ничего, кроме веснушек на ее коже и родинки на правом боку.
26
Часам к семи он с сыном возвращается с пляжа — это время суток он любил больше всего. Он держал мальчика за руку, или тот бежал впереди.
Улица была безлюдна, по тротуару скользили последние лучи солнца. Они шли вдоль аркад, и мальчик всякий раз застывал перед кондитерской «У королевы Астрид». А он разглядывал витрины книжного магазина.
В тот вечер его внимание привлекла одна книга, выставленная в витрине. В заглавии, напечатанном
Когда-то, очень давно, один человек назначил ему свидание в отеле «Кастилия». Он уже встречался с ним в особняке на авеню Гош, где толпились эти странные люди, которые, понизив голос, обделывали, видимо, какие-то свои дела. Этот человек предложил ему два брильянтовых браслета и зажим для галстука, потому что хотел бежать из Франции. Он оставил ему драгоценности, уложенные в кожаный футляр, они договорились встретиться на следующий день вечером в отеле «Кастилия», где тот жил.
Он вспомнил гостиничный холл с конторкой портье, рядом — крошечный бар и сад, обнесенный стеной с зеленой решеткой поверху. Швейцар позвонил, чтобы предупредить о его приходе, и назвал номер комнаты.
Его вчерашний знакомый лежал на кровати с сигаретой во рту. Он не втягивал дым, а нервно выбрасывал его плотными облачками. Высокий брюнет накануне, на авеню Гош, он представился как «бывший торговый атташе одной из латиноамериканских миссий». Но назвал только свое имя — Педро.
Педро присел на край кровати и улыбнулся ему робкой улыбкой. Почему-то он испытывал симпатию к этому Педро, хотя совсем его не знал. Казалось, тот чувствует себя в гостиничном номере как в западне. Он тут же протянул Педро конверт с деньгами. Накануне ему удалось перепродать драгоценности, получив большую прибыль. «Вот, — сказал он, — я добавил к условленной сумме половину прибыли». Педро поблагодарил его и сунул конверт в ящик ночного столика.
В эту минуту он заметил, что дверца шкафа напротив кровати приоткрыта. На плечиках висели платья и меховая шубка. Значит, Педро жил здесь с женщиной. И он снова подумал, что положение Педро и этой женщины было, наверное, весьма ненадежным.
Педро, который уже снова лежал, закурил следующую сигарету. Он, видимо, почувствовал к нему доверие, потому что сказал:
— Я все реже решаюсь выходить на улицу… — И даже прибавил: — Иногда мне бывает так страшно, что я весь день не встаю с постели…
Прошло уже столько лет, а он все еще слышит две эти фразы, которые Педро произнес глухим голосом. Он не нашелся, что ответить. И вышел из положения каким-то общим замечанием, вроде: «В странное все-таки время мы живем».
Тогда Педро вдруг сказал:
— Я, кажется, нашел способ уехать из Франции… Когда есть деньги, все возможно…
Он вспомнил, что за окнами кружились крохотные снежинки, похожие на дождевые капли… И от этого падающего снега, и ночи, и тесного номера ему стало трудно дышать. Можно ли еще бежать куда-то, даже имея деньги?
— Да, — прошептал Педро. — У меня есть возможность попасть в Португалию… Через Швейцарию…
При слове «Португалия» он тут же представил себе зеленый океан, солнце, оранжад, который потягиваешь через соломинку, сидя под тентом. Быть может — кто знает? — подумал он в ту минуту, мы когда-нибудь встретимся с Педро, летом, в кафе, в Лиссабоне или Эшториле… Будем наливать себе сельтерскую, небрежно нажимая на рычажок сифона… И какими далекими покажутся тогда жалкий номер в отеле «Кастилия», снег, тьма, мрачный зимний Париж и все эти перепродажи, чтобы как-то вырваться отсюда… Уходя, он сказал Педро: «Удачи вам».