Улыбка гения
Шрифт:
— Вот только где ее взять, — озадаченно произнес Менделеев.
— У священника, — засмеялся его друг.
— Точно. Но, кажется, я знаю, как следует поступить.
Тут он вспомнил об офицере, с которым когда-то у него не состоялась дуэль. Тот как-то сообщил, что поблизости от него живет русский священник. Дмитрий назвал Бородину адрес офицера, и тот ушел. Вскоре он вернулся, неся под мышкой старую потертую и заштопанную во многих местах рясу православного священника.
— Можешь ее не возвращать. Узнав, в чем дело, батюшка согласился помочь земляку,
Дмитрий принял крест и тут же подумал, что его покойная матушка вряд ли бы одобрила такой его поступок. Но делать было нечего, и мысленно он пообещал ей пойти по возвращении на родину в церковь и там исповедаться. Зная, что химическое оборудование, находящееся у него на квартире, вести с собой будет затруднительно, поручил Бородину отправить его почтой или следующим поездом. Тот клятвенно пообещал, и на этом они расстались.
Ранним утром он, переодевшись священником, с крестом на груди, вышел из дома. Огляделся. Никто его не ожидал, и торопливым шагом отправился на станцию. Поезд уже прибыл и стоял под парами. И тут он увидел двоих верзил, один из которых побывал у него дома без всякого на то приглашения. Дмитрий наклонил голову и отвернулся в сторону. Прошел мимо них незамеченным.
Но едва состав тронулся, как вновь возникли те самые громилы, идущие по поезду. Они явно искали именно его. Он, не долго думая, опустился на колени и принялся горячо молиться. Громилы презрительно отвернулись и прошли мимо, не заметив его. А вот когда поезд прибыл на границу, переправляться через которую следовало пешком, он вновь увидел тех самых громил, стоящих и мирно беседующих с немецкими пограничниками. К ним он решил не идти. Рядом была широкая река, название которой Дмитрий не знал. Вот на берег ее он и направился.
Там, дождавшись темноты, снял с себя одежду и вошел воду. Пограничники этого не заметили. Он потихоньку плыл и радовался, что ему удалось вырваться из лап людей промышленника Крупберга. Когда до берега оставалось совсем чуть, он заметил плывущее рядом существо, напомнившее ему русалку. Но он не придал этому значения и решил, что это, скорее всего, какая-то неизвестная ему крупная рыба. Добравшись до берега, он вновь надел рясу священника, поскольку другой одежды у него просто особой не было. Вот в таком виде он и появился в Петербурге на кафедре университета.
Глава пятая
…В университете его место оказалось занятым, и он остался без возможности найти себе должность в одном из столичных учебных заведений. Тогда он решился поступить на службу в какое-нибудь столичное министерство, но, проведя в стенах казенного учреждения почти день, вышел, брезгливо плюясь, и язвительно заявил:
— Нет уж, лучше на каторгу, чем в чиновничий кабинет. Не дождутся!
Была у него и другая мысль: открыть фотоателье, необходимую аппаратуру он привез с собой, и у него получались неплохие снимки, но не было средств на приобретение
Все время, находясь за границей, он поддерживал переписку в Феозвой Лещевой, которая не оставляла его своим вниманием. Но он видел в ней не более как друга. Именно она познакомила Дмитрия с девушкой, которая едва не Стала его женой.
…Это было еще до его поездки в Германию. Но тогда словно сама судьба была против этого шага, выбрав своему избраннику иное предназначение.
А дело было так: инициатором знакомства с его несостоявшейся невестой была не кто иная, как Феозва Никитична Лещева. Поскольку она была на шесть лет старше своего друга, то есть Менделеева, потому относилась к нему словно старшая сестра.
— Не узнаете нашу тобольскую знакомую? — спросила она Дмитрия, указывая на стоящую у противоположной стены Соню Каш.
— Да как-то пока не припомню, — развел он руками. — Давно это было…
— Не так давно, — подала голос Соня, — мне тогда только восемь годиков исполнилось. И в гимназии, где мой отец служил, во время танцев меня с вами определили.
— Честное слово, не помню, — не сдавался Менделеев.
— Но как же? Вы тогда что-то сказали учителю и танцевать со мной не захотели.
— Не помню, извините, — стоял он на своем.
— Зря, зря. А вот Сонечка была в ту пору весьма на вас обижена. Так ведь, Сонечка? — поддержала девушку Феозва.
— Истинно так, — поспешила согласиться та, — обиделась и даже заплакала. Ничего не придумываю.
— Что, так до сих пор с прежней обидой и проживаете? — с иронией спросил Дмитрий.
— Уже нет, но всё помню.
— Да на здоровье. Но как вы подросли и, главное, похорошели! Слов нет…
— Истинно так, — поддержала его Лещева, — и уже невеста. Подумайте, Дмитрий.
— А что тут думать. Нужно жениха искать для девушки.
— А как невеста считает? — с улыбкой поддержала его Лещева. — Будем ей жениха искать?
— Не знаю. Мне этого не надо.
— Вот так поворот, — рассмеялся Дмитрий, — невеста есть, а замуж идти не желает. Так не бывает. У нас, по обычаю, девушек о том не спрашивают. И кто же будут ваши родители? Судя по фамилии, ваш отец — тот самый тобольский аптекарь Каш?
— Он и есть, — согласилась девушка.
— И где же он сейчас?
— Как где? Здесь, в Петербурге. У него и сейчас своя аптека.
— Что-то подобное я и предполагал. А живете вы где? Не в аптеке, надеюсь?
— Нет, конечно. Здесь, неподалеку.
Она подошла к окну, и Дмитрий вслед за ней, после чего показала на дом, угол которого был виден из окна дома Протопоповых.
— Надо понимать, тем самым вы приглашаете меня к себе в гости? — полушутя поинтересовался Дмитрий насмешливым тоном.
— Гостям мы завсегда рады. А о вас папаше обязательно скажу.