Улыбка гения
Шрифт:
— Можно сказать и так, — кивнул головой старший, — к слову говоря, наши мастера могли бы и в России этакие штуковины собирать, глядишь, подешевле бы стало. Только вот отчего-то не хотят ими заниматься.
— А что за машины? Поди, станки какие?
— Да нет, попроще, — пояснил все тот же Матвей Андреев, — разные там молотилки, жатки, веялки. Ежели их на поля выгнать, урожай можно в два раза быстрее собрать.
— Это точно, — согласился Дмитрий, — читал об этих машинах, но вот видеть пока не приходилось.
— Так потому как крестьянам они без надобности, дорого стоят. Они и без них обходятся.
—
— Мало желающих, точно говорите, но все же есть такие хозяева, все больше с юга. Они нам такие заказы прислали: из-под Ростова, Курска, с Полтавы. Там есть такие, что добрые наделы землицы имеют. Вот они без тех машин никак обойтись не могут.
— Поди, из числа помещиков будут?
— Куда им, помещикам! Как крестьян освободили, почти все, кто землей владел, заложили ее в банки или сбыли кому по дешёвке. А вот те, что землю у них выкупили да засеяли, у них теперь голова об урожае и болит. Потому и машинами интересуются. Немного таких людей, но все же есть.
— Думаю, дальше их больше станет, — согласился Менделеев. — А скажите мне, с машинами все понятно, а как дела с породистым скотом идут? Наши-то коровенки совсем смешные надои дают. Опять же читал, будто некоторые коровы особых пород молока дают столько, что с пяти наших коров такого сроду не надоишь. Так ли это?
— Истинно так, — заморгал лысый попутчик, — только искать таких коровушек следует лучше у голландцев или в Дании. Там как раз самые дойные коровы будут.
— И что? Берет кто такое племя?
— Опять же мало. Они же особого подхода к себе требуют. Это наших, как на выпас весной отправил, так до самого снега они сами себе пищу добывают. А заграничные коровки, они привычны прямо в своем стойле, под навесом будучи, корм получать. В поле их выгонять дорого обойтись может: иди сгинут где, или сожрут не то, что им потребно. Зря только немалую деньгу в них вбухаешь.
— Точно говорят: что русскому на пользу, то немцу смерть. Я думал только с людьми так случается, ан нет, выходит, и коровки ихние к нашему корму не приспособлены. Ну и дела! — сочувственно поддержал рассказчика Менделеев.
— Точно, ко всему русскому человеку подстраиваться приходится, — кивнул головой один из торговцев. — А нам каково? Сперва покупателя сыщи, а потом только нужный товар ему привези. А есть и такие, которые поглядят на ту же молотилку и нос воротят, дескать, не подходит она мне…
— Это как же так? И брать не хотят?
— Бывает всякое. Приходится аванс с них побольше требовать, хитрый договор составлять, чтоб отказа не было. Опять же в суд идти, коль кто особо строптивый окажется. Мороки, я вам доложу, столько, врагу не пожелаешь. Это вам не пенькой или там зерном торговать, тут особый подход требуется, не всякий осилит, — гордо закончил худощавый купец, исправно при том моргая, намекая тем самым на свою значимость в этом деле.
— Так, поди, и прибыток немалый, коль беретесь за такое дело? — поддел его Менделеев. — Не было бы прибыли, заниматься этим никак бы не стали. Так говорю?
— Так-то оно так, но риск велик. Бывает, найдется такой строптивец, по судам затаскает. Это когда спор на несколько тысяч идет. И бросить не бросишь и проиграть никак нельзя. Опять же адвокату приходится платить
— На мой взгляд, проще у нас, в России, начать выпускать все эти молотилки, жатки — всё, что немцы у себя делают. Не приходила в голову такая мысль? А вы бы подумали. Вот тогда и доход будет немалый, и за границу ездить перестанем. Чего им зазря наши деньги платить? Не верю, что наши мастера не смогут сделать любую такую машину. Боятся пробовать, а зря…
Они еще долго беседовали о покупке и производстве различной техники, при этом Дмитрий Иванович настолько увлекся разговором, что забыл о присутствии рядом с ним молодой жены. И та, пока не стемнело, сидела в сторонке, занятая чтением какой-то книги, не прислушиваясь к разговору мужчин.
Купцы, попрощавшись, вышли на одной из станций, и лишь тогда он спохватился, что Феозва сидит в уголке, не произнося ни слова.
— Тебе, верно, скучно от наших разговоров? — вместо извинения поинтересовался он.
— Что делать, но не могла же я прервать вашу беседу. Пришлось вот терпеть. Но скажи мне, пожалуйста, неужели тебя интересуют все эти покупки каких-то там машин, породы коров и все прочее? Ведь ты собираешься преподавать не где-нибудь, а в столичном университете. А тут на тебе — коровы!
Он выслушал ее вопрос, скорее похожий на сдержанный укор и не задумываясь ответил:
— Да, ты, как ни странно, права. Коровы и сельхозмашины далеки от нашей сегодняшней науки. Но это временное явление. Лучше скажи мне: а для чего вообще существует наука? Чему учат студентов в наших университетах?
Феозва стушевалась и скороговоркой произнесла:
— Откуда мне знать, чем там занимаются разные ученые. Какие-то открытия делают. Вот нас в Екатерининском институте учили танцам, шитью, молитвам, правилам поведения. Наукой мы как раз не занимались…
— Тогда и я скажу тебе: Наука должна помогать людям выживать в этом мире. Любой вновь открытый закон должен в итоге сократить затраты человека на труд. Возьми тот же паровоз. Не будь его — и мы бы тряслись сейчас в допотопном дилижансе или еще в чем-то подобном. Но чтоб создать паровоз, рассчитать его мощность, тягу, затраты, используют массу законов. Помяни мое слово, скоро найдут способ, как заменить уголь и дрова на другое топливо. То же самое упомянутые сельхозмашины. А одна такая машина заменяет несколько десятков крестьян.
— Хорошо, — кивнула Феозва. А коровы как же?
— Неужели не понимаешь, одна племенная корова может дать молока в несколько раз больше, чем какая-то доморощенная буренка.
— Может, и так, — отозвалась та, рассеянно поглядывая в окно, — но мне это не интересно. Мне все равно, какое молоко я пью, будь оно хоть от породистой коровы, хоть от буренки, как ты выразился. Главное, чтоб оно было.
Дмитрий озабоченно вздохнул и махнул рукой, давая понять, что возразить ему нечего.
— Нет, я решительно не понимаю, — проговорила Физа, как бы подводя итог их беседе, — почему серьезного человека должна интересовать порода какой-то коровы, молоко которой он пьет? Вот ты кладешь под голову подушку, и неужели тебя волнует, перо от какой курицы в нее зашили? Или взять тот же хлеб, масло, овощи. Не все ли равно, как они получены? Главное, чтоб вкусно было, а все остальное… — Она тоже демонстративно взмахнула рукой.