Улыбка гения
Шрифт:
Но Дмитрий не спешил сдаваться, хотя и не знал, как можно убедить жену всего лишь несколькими фразами. А потому ответил уклончиво:
— Придет время и многие наши взгляды изменятся. В том числе и на пищу, что мы едим. Ты просто не представляешь себе возможности науки. А они такие… — Он не мог найти нужного слова, и Феозва тут же закончила за него:
— Я поняла, они такие, возможности, что ты всю жизнь собираешься это доказывать.
— Именно так, — улыбнулся он, — до конца своих дней, и не иначе.
После бурного объяснения, казалось бы, на довольно отвлеченную тему,
— Скажи, — спрашивала она, — а вот эта брюнетка случаем не похожа па твою Агнессу?
Самое удивительное, что девушка, на которую Феозва обратила внимание, чем-то напоминала Дмитрию его давнюю симпатию, и он даже удивился женскому чутью своей супруги, но счел это не более как совпадением. Ему не оставалось ничего другого как попытаться развеять ее подозрения, и он с жаром принялся доказывать, будто бы все это она просто-напрасно придумала, а на самом деле никаких поводов для ее сомнений он никогда не давал и давать не собирается. Если бы кто слышал их разговор со стороны, то нимало удивился бы, как он пытается разубедить свою жену в ее заблуждениях относительно того, что сам же подробно описывал в письмах, и вот теперь сто крат жалел об этом.
Меж тем Дмитрий нашел выход, как отвлечь Феозву от ее воспоминаний, и воспользовался единственным известным ему способом, отправившись вместе с женой в торговый квартал, где находилось множество мелких лавочек и магазинов, предоставив супруге возможность выбирать подходящие для нее наряды.
Сам же он в это время успел посетить несколько мастерских по изготовлению измерительных приборов для опытов, побывал на сталелитейном заводе, а через неделю они уже были в Лондоне.
Торгово-промышленная выставка, ради которой он и совершал свою поездку, была воистину грандиозна. В центре ее помещался небывалый хрустальный дворец, стены и перекрытия которого были изготовлены из прочного стекла. Любой, кто заходил внутрь, мог видеть других посетителей, находящихся снаружи. Но и те видели людей, переходящих из одной комнаты небывалого сооружения в другую.
— Не хотел бы я жить в таких палатах, — заявил Дмитрий, — тут от взглядов посторонних глаз просто некуда укрыться.
— А я бы согласилась, — возразила Феозва, — мне было бы интересно знать, чем ты занят.
— Ты и так знаешь достаточно, — хмуро улыбнулся он, — иль ты мне в чем-то еще не доверяешь?
— Пока не знаю. Мне кажется, человек редко меняется. Пока я не попала в Германию, то просто не представляла тебя, живущего здесь. А сейчас все иначе. Твои прошлые
— Неужели тебе не надоело жить прошлым? Перестань, не порти мне настроение. Лучше смотри, какие изделия тут выставлены. Вот эти выделанные кожи и замша — из России. А вот как раз те самые сельхозмашины, о которых мы говорили в поезде. Зря те купцы не поехали в Лондон. Надо будет написать им об этом. Как погляжу, англичане, а вслед за ними и американцы намного обогнали немцев в этом деле. Вот что значит свободная страна!
— Что ты имеешь в виду? О какой свободе идет речь? — удивилась она.
— О свободе предпринимательства и торговле. Любое изобретение зависит от этого. Технический прогресс в Англии начал свой путь с изобретения ткацких станков. Рабочие, которых начали увольнять, даже ломали эти машины в знак протеста. Но это им мало помогло. Прогресс неумолим. Если есть потребность в новом изделии, то рано или поздно оно появится.
— И что с того? Почему в Англии это произошло раньше, а вот в Германии позже? А как же в России? Почему у нас нет этих самых машин? Что мешает? Кто запрещает нашим мастерам их делать? Нет, что-то тут не так. Ты сам только что сказал, что бороться с прогрессом бессмысленно. Кто же с ним борется у нас, в России? Купцы? Крестьяне? Или даже сам император? Но он освободил крестьян, приняты новые законы. Что не так? Чего не хватает?
— Ты забыла о наших чиновниках, без чьей подписи не одно самое талантливое изобретение не появится.
— Они-то тут при чем? Вот ты лично как от них зависим?
— Еще как! К примеру, в той же Германии во время моей стажировки я смело разместил у себя в квартире лабораторию и преспокойно занимался там своими опытами. А разве в России мне кто-нибудь позволит завести что-то подобное у себя дома?
— А почему бы и нет? — удивилась Феозва. — Никогда об этом не думала. Поясни, если не трудно.
— Если я только принесу домой какие-то приборы, а тем паче химикаты, тут же к нам в гости нагрянет полиция. Или ты не в курсе, что наши бомбисты собирают свои смертоносные снаряды, используя разные там химикаты? Могу даже назвать, какие именно, но воздержусь.
— Но ты же не собираешься никого взрывать, почему тебе нельзя заниматься своими опытами там, где тебе удобнее?
— Попробуй это объясни нашим твердолобым полицейским. Они поначалу загребут тебя в участок, продержат там несколько дней, пока разберутся, а потом станут регулярно наведываться к нам в гости без всякого приглашения.
— Никогда не думала об этом, — сокрушенно вздохнула Феозва. — Почему у нас все именно так происходит? Почему?
— Долго объяснять, да и ты вряд ли поймешь. И здесь свои законы. Отстала наша матушка Русь от Европы. Ох, как отстала! Пока мы от татар отбивались, землицу по крохам собирали, в Европе в это время университеты открывали. Вся ученость оттуда пошла. Недаром Петр Первый новые законы ввел, без них мы бы совсем одичали, азиатами стали.
— Но ведь сейчас император вновь те законы меняет, что не так?