Улыбка Горгоны
Шрифт:
– Почему же? – подхватил Ревякин.
– Петр… Думаю, это вы. Связь налицо: Зина взяла у вас деньги, занималась куплей-продажей… А почему не вы это делали или хотя бы не контролировали ее?
– Я находился за границей. Чем же вас привлекло мое имя?
– Последние дни муж ходил за мной по пятам, выговаривался или выстраивал в своей тупой башке ситуацию. Однажды обмолвился, будто некий Петя – фамилию я не запомнила – тоже вознамерился приобрести лесной массив. Вероятно, желание этого Пети ускорило смерть Беляева – вот как сказал
– Да, это я. Он узнал от Зины?
– В том-то и дело, что нет. Но сдала вас женщина, именно сдала. А кому сдала, кто она – убей, не помню, я же не знала, что мы с вами встретимся по такому прискорбному случаю. Ищите где-то рядом с собой.
На этом моменте Джулай выключил диктофон. Украдкой Вероника наблюдала то за Петей, ходившим во время прослушивания, как у себя дома, то за сосредоточенно-ответственным лицом Семы. Судя по всему, с жирным упырем даже им опасно сталкиваться, ей и подавно, а выбираться из подозреваемых надо. Но Вероника не доверяла Пете и Джулаю, им бы вернуть миллионы, на всякий случай она предупредила:
– У меня денег нет. Зина не оставила никаких знаков, намекающих, где они могут быть. Если б я нашла, отдала бы вам, несмотря на соблазнительную сумму, у меня нет привычки брать чужое.
– А никто не сомневается, – уверенно заявил Петя. – У меня к тебе предложение…
Вероника подозрительно покосилась на Ревякина – уж не замуж ли собрался звать? А что, с его миллионами (не последние же отдал Зинке) и ее выкупит у прокуратуры. И все же она опасливо покосилась на него, но нет, с такой физиономией замуж не зовут, а Вероника согласилась бы. Да-да-да! Чем в тюрьме, уж лучше с Петей…
– Я предлагаю завтра вечером пойти со мной на одно торжество, теоретически там будут все, кто мог бы позариться на лес Беляева.
– Угу, вечер для богачей, – поняла она. – Согласна.
– Погоди соглашаться, – поднял Петя лапу. – Понимаешь, я подставляю тебя. И себя в том числе.
– Да? – встрепенулась Вероника. – Как это – подставляешь?
Петя вновь начал ходить по кругу, трогая светильники (хорошо, хоть пыли на них нет), беря в руки вазочки (у него с Ларичевым одинаковые привычки), рассматривая фото. Попутно объяснял в популярной форме, рассчитанной на тугодумов, иногда, поглядывая на нее, проверял отношение Вероники к сказанному:
– Тот, кто заказал Беляева и твою сестру, знает тебя. Также он в курсе, что Беляев согласился продать лес мне, чему способствовала твоя сестра. Следовательно, когда ты появишься со мной…
– В качестве подруги, – уточнил Джулай.
– Именно так, – закивал Петя. – Ты притянешь к себе пристальное внимание. С нами будет Сема, он возьмет в объектив этих людей. В общем, должно пойти шевеление, не знаю, завтра ли, послезавтра, но оно пойдет. Они думают, что документы на беляевский лес у тебя, Вероника.
– Или подумают так, когда вы появитесь вместе, – снова внес уточнение Джулай.
– Предприятие опасное, – продолжил Петя, –
Уму непостижимо! Веронике рисовались картины одна страшней другой: ее хватают, кидают в фургон, привозят на заброшенный завод и начинают допрашивать: где бумаги? А она, мол, я не знаю, у нее-то действительно их нет. А они давай ее пытать, пытать… Кровь льется рекой, на теле ожоги, рожи палачей, на которые падают отсветы костра, – уф, от одного лишь воображения крышу снесет! Ее план удобней и безопасней, она надеялась.
– Боже мой, – раскачиваясь из стороны в сторону, произнесла Вероника, – из-за каких-то бумажек, между прочим, чужих…
– Каких-то? – усмехнулся Джулай. – Это огромная территория, Вероника. Это еще и древесина, а она в большой цене, живность в дикой природе – значит, обеспечена охота, грибы-ягоды, наконец, земля. Шарик-то у нас один, земли на всех не хватит в недалеком будущем. К тому же есть практически простаивающий пансионат с инфраструктурой, если всем этим разумно распорядиться, деньги падать с неба будут. А Беляев, замечу, только сохранял, а не приумножал.
– А нельзя на вечер Клавдию взять? – осенило Веронику, ей ужасно не хотелось становиться приманкой. – Она видела упыря, покажет, кто это.
– Нельзя, – сказал Петя. – Упырь тоже ее знает, он не должен ничего заподозрить. Клавдия согласилась тайком посмотреть в окно на людей, так что этот вариант мы обдумали. Дело за тобой, Вероника. Ты подумай до завтрашнего утра. До свидания.
Он пошел в прихожую.
Проводив их, она ринулась одеваться, у нее же свидание!
Ларичев решил посвятить свободное время дочери. Забрав ее из школы и накормив, заставив сделать уроки, повез на представление в кукольный театр. Звук мобильника отключил, оставив вибрацию, чтобы видеть, кто звонит, ведь звонок может оказаться важным. Удивлялся он детворе: историю Буратино знают наизусть, а смотрят, смеются, переживают. Странный народец. А ему скучно. Звонку Дениса он обрадовался, шепнув дочери, что ненадолго выйдет. Согнувшись в три погибели, дабы не мешать юным зрителям, Ларичев вышел в фойе.
– Я у театра, – сказал Денис. – Обсудить кое-что надо.
Из гардероба Ларичев забрал плащ, на ходу одеваясь, вышел на улицу, где встретил его Денис, спрятавшийся от дождя под козырьком театра.
– Ну и дрянь же погода, – посетовал он. – Давай зайдем в кафе?
– А если пропустим конец спектакля? Нинуся там одна.
– Узнай, сколько времени продлится бодяга, – посоветовал тот.
Ларичев вернулся, у билетерши выяснил, что еще часок есть в запасе, ужаснулся, представив, как мучился бы все это время, и двинул на выход. В кафе заказали чай, как примерные мальчики. Денис пересказал разговор с Сеньковым, на что Ларичев пожал плечами: