Улыбнись мне, Артур Эдинброг

Крейн Антонина

Я вздрогнула, когда Артур резко открыл глаза и повернулся ко мне:

— Может быть, ты всё-таки скульптор, Вилка? А то я даже не представляю, кто ещё, кроме скульптора, станет так откровенно изучать чужие мышцы и анатомию, — прищурился Ван Хофф Прямолинейный.

Я скорчила рожу.

— Не льсти себе. Я не только на мышцы, а на весь мир так внимательно смотрю. Л — любознательность, — вывернулась я и, подтверждая свои слова, пристально уставилась на ближайший куст, пытаясь прожечь его взглядом.

Куст чуть не сгорел. Вместе с моими щеками.

* * *

Когда

мы вернулись, уже близился закат. Золотая дымка залила долину, в которой располагался Форван, и белоснежный университет окрасился в тревожный багрянец. Казалось, шпили его искупались в крови. Артур отправился по своим делам, а я посвятила остаток дня поиску информации об Эдинброге.

Что же он за мессия такой…

Подобные слова не произносят на пустом месте. Я пыталась прорваться в библиотеку, но сторожившая вход горгулья меня не пустила. «Пропуск», — занудно бубнила она. Мэгги, которую можно было бы хорошенько расспросить, нигде не было, а все попытки завести разговор с другими студентами разбивались о тот печальный факт, что они, едва увидев меня, начинали шушукаться и разбегаться. Если же мне всё-таки удавалось прижать кого-нибудь из форванцев к стенке, то дальше вежливой беседы о погоде мы не заходили. Местные жители крайне умело переводили темы, одновременно разглядывая меня с диким любопытством. Мне было от этого неуютно.

Я даже мастера Говерика отыскала, но он быстро вытолкал меня из своего кабинета и заклятьем запер дверь.

На следующее утро — это была пятница — я всё-таки оказалась в библиотеке. Горгулье пришлось смириться с тем, что Эдинброг привел меня чуть ли не за ручку, и, проходя мимо каменного стража, я не удержалась и показала ей язык. Глаза живой скульптуры лишь полыхнули красным светом.

Артур выдал мне с десяток энциклопедий о мире Гало, потом притащил откуда-то внушительное блюдо с целой армией микросэндвичей, кистями лилового винограда и причудливыми пирожными.

И заявил:

— Сегодня меня ждут важные дела.

Он сказал это таким тоном, что, не знай я от Бориса, что он идёт на конференцию с преподами, решила бы, что в планах Эдинброга — спасение мира, не меньше.

Артур продолжил:

— Я вернусь только к полуночи. Поизучай здесь что-нибудь, а когда надоест — возвращайся в спальню. Только учти: выйдешь отсюда — вернуться не сможешь.

— Ибо горгулья, — кивнула я.

— Ибо она. С любыми вопросами о библиотеке тебе поможет Инес, — он кивнул на миролюбивую светловолосую женщину за библиотечной стойкой.

Та перехватила взгляд Артура, помахала нам обоим и сделала серию каких-то жестов.

Артур в ответ тоже пожестикулировал и объяснил:

— Инес глухонемая. Я предупредил, что тебе потребуется помощь. Книги можешь взять с собой, но не заляпай их соусом. Дальше: кроме спальни, никуда не ходи, ясно? В полночь ты должна быть на месте. Никого к себе не приглашай. С незнакомцами не разговаривай.

— О’кей, дэдди, — закатила глаза я.

— Что? — не понял Артур.

— Восхищаюсь

твоей заботой и предусмотрительностью.

Эдинброг сложил руки на груди и навис надо мной, загораживая свет от лампы:

— Ты перестала меня бояться, да?

— Я тебя с самого начала не боялась. Ты меня бесишь, а не пугаешь.

— Что ж. Адаптивность — признак развитого интеллекта, — проигнорировав мою реплику, заключил он и подбородком указал на книги. — А сейчас я прошу тебя поднапрячься и узнать о нашем мире и магии как можно больше. Это важно для экзаменов. Надо подготовиться как следует.

— Чувак, это тебе надо! — со значением напомнила я. — А моё дело маленькое: слушаться и не отсвечивать, разве нет?

— Столбом прикинуться не выйдет, — покачал головой Артур.

— Ну да, ведь эта роль занята тобою.

— Не фамильярничай, фамильяр! — возмутился он.

А потом вдруг подмигнул мне. Я сначала умудрилась подмигнуть в ответ, а потом спохватилась — зачем это?

Но Артур уже развернулся и ушёл. Выждав минут десять для верности (вдруг он вернётся с какой-нибудь ещё едой? Или водой? Почему он не принёс мне воду? Что за безответственность?), я встала и решительно пошла к Инес.

Женщина улыбнулась: «Чем помочь?» и указала на огромный фолиант, похожий на книгу жалоб и предложений. Хотя по сути это был местный чат: куча посетителей писала в ней свои вопросы, а Инес так же письменно отвечала на них…

— «Я могу где-нибудь найти информацию о Судном дне?»

— «Нет», — мгновенно написала Инес в ответ.

Лицо её оставалось таким же спокойным и приветливым. Я покрутила перо в руках.

— «А о мессии?»

— «Нет».

— «Почему?».

— «Засекречено».

— «А может, вы мне поведаете что-нибудь? Неофициально».

Инес беззвучно рассмеялась. На сей раз она не стала писать, только пальцем указала на своё предыдущее «нет».

— «Об Артуре Эдинброге?..» — предприняла последнюю попытку я, уже догадываясь, каким будет ответ.

И да, я не ошиблась в своем предсказании.

С досадой покинув Инес, я сама весь день ковырялась в библиотеке, перекопав всё подобно бешеной землеройке и потом с чертыханием расставляя десятки книг по местам. Но да — монографий или хотя бы газет на темы, волновавшие меня сильнее всего, обнаружить не удалось. Поэтому, когда часы с маятником, стоявшие в конце читального зала, пробили восемь вечера, я прибегла к последнему способу добычи информации.

Прости, Артур, но установленные тобой правила придётся нарушить.

— «Мой товарищ сказал, вы можете проводить меня к покоям господина Бориса Отченаша?» — вернувшись к стойке регистраторши, написала я на новой странице талмуда.

Была велика вероятность, что Инес сейчас возмутится: «А не в Артуровы покои, нет? Лгунья!», но она лишь кивнула и поманила меня за собой.

Уходя, я сделала две вещи:

— разумеется, вырвала из книги страницу со своей просьбой;

— прихватила блюдо с оставшимися пирожными: ведь с пустыми руками в гости не ходят.