Улыбнись мне, Артур Эдинброг
Шрифт:
Потом землянин деловито улёгся на полу рядом со мной, по-свойски умостив голову в венке мне на колени, и принялся объяснять:
— Короче, Вилка! Краткий экскурс. В мире Гало, чтобы ты знала, две тысячи лет назад случился апокалипсис.
— Вот так начало! — опешила я.
— Ага. А до него тут была так называемая Эпоха Расцвета. Именно тогда здесь жили великие маги. Они колдовали очень рьяно. Слишком. Переизбыток колдовства негативно влиял на реальность, и в итоге жахнул Катаклизм. Дальше было что-то вроде двухсот лет упадка, а потом цивилизация начала потихоньку восстанавливаться. Но всех
Теперь я с куда большим любопытством смотрела на Иньча.
— Звучит интересно, — протянула я.
Иньч в ответ неопределённо пожал плечами, затянулся и вдруг выдохнул клуб едкого дыма мне прямо в лицо.
— В первую очередь не «интересно», а рискованно, — скрежещущим голосом процедил он, пока я пыталась возмущённо откашляться. — Никогда не знаешь, что за заклинание у тебя перед носом: ведь у великих магов не было единой системы. Каждый из них был демиургом и создавал плетения, как хотел. А ещё очень много заклятий бессмысленны. Например, я тут недавно долго изучал формулу, а оказалось, что она нужна, чтобы колокольчик над твоей дверью звенел, если соседская корова подойдёт слишком близко к забору между вашими пастбищами. А я угробил на расшифровку три месяца!.. — Он раздражённо нахохлился.
— Ну, это лучше того раза, когда ты по ошибке чуть не снял с себя скальп, — тактично поправила его Мэгги. И чуть дёрнула ногой, тормозя того улыбчивого студента, который умащивал ей щиколотки маслом, а сейчас, увлёкшись, пополз выше.
— А зачем вы вообще это изучаете? — прищурилась я.
Мэгги смирилась с поползновениями однокурсника и откинулась на подушки.
— Миру нужны новые заклинания, Вилка, — сказала она. — Всегда нужны. Всё растёт, всё меняется и расширяется: потребности, задачи, запросы.
— А почему нельзя просто придумать новые плетения? Зачем копаться в мусоре?
— Землянка, ты что, правда считаешь, что мы идиоты? — сквозь зубы процедил Иньч. — Мы бы придумали, если бы могли. Но только великие маги были способны создавать новые заклинания. А теперь их время ушло… Все наши знания — из книг, и мы не можем этого изменить. Никто из жителей Эпохи Заката не умеет разрабатывать плетения. Естественно, мы пробовали, миллионы раз. Но это просто невозможно. Чего-то не хватает, магия не слушается. Великие маги были колоссами, а мы лишь тень от их тени. И никому из нас не дано стать демиургом. Увы.
Он замолчал, и это «увы» повисло в воздухе, будто петля для удушения. Все, кажется, в некотором изощрённом роде наслаждались тоской и тленом обречённости. Прикрывали глаза, пили, курили, страдали. Гном Орфей заиграл нечто меланхоличное.
Привет Донне Тартт, не иначе.
Только Мэгги вдруг кашлянула, поправив венок:
— Не говори «никому», Иньч. У нас ведь есть Артур, верно?
МИР В ОЖИДАНИИ КОНЦА
Не успела Мэгги договорить, как комната наполнилась негодующими криками и бранью. Кто-то
Борис со стоном приподнялся с моих колен и обвиняюще выпростал длань в сторону медсестрички:
— Пошто, неверная?! Нормально же общались!
Мэгги пожала плечами:
— Ну просто вы вводите Вилку в заблуждение, утверждая, что никто в мире Гало не может придумывать новые заклинания. Артур ведь может. Он — наш мессия.
— Это ещё не факт! — почти выплюнул Иньч, чьё лицо неприятно заострилось при упоминании студента. — Всё, что мы знаем пока, — так это то, что папаша Эдинброг устроил глобальный пипец с Тварями!
— Неправда! — вскочила Мэгги. Её хорошенькое лицо разрумянилось от праведного гнева. — Порталы с Тварями появлялись и раньше, отец Артура всего лишь пытался их закрыть!
— Ага, а вместо этого размножил!
— Он не специально! Все допускают ошибки!
— Но не такие, которые стоят жизни тысячам людей! — зашипел Иньч, тыча костлявым пальцем Мэгги в грудь.
— Большим делам — большие риски! — уперлась та.
— Народ, наро-о-од! — Борис по-барски раскинул руки и нахмурился, пытаясь утихомирить гостей. — Как по мне, беда не в том, что старый мистер Эрик Эдинброг заявил всем, что он изобретёт заклинание, которое навсегда закроет дыры между мирами… Да здравствуют уверенные в себе люди и всё такое. Беда в том, что, когда у него это не получилось, он пошёл путём, недостойным истинного самурая.
Все закивали, хотя вряд ли многое знали о наших земных самураях. И об их понятиях чести.
Как и Борис. Ибо он повернулся ко мне и пояснил:
— Чтобы ты знала: повесился папка Артура два года назад.
— Господи… — пробормотала я ошарашенно.
Так вот о ком говорил нимфин Каприз.
— Ага, — тяжело вздохнул Борис. — Что почему-то не убило его пошатнувшуюся репутацию, а, наоборот, укрепило её: для многих самоубийство стало признаком того, что чувак был гением-пророком, покинувшим нас, грешников, в назидание.
— Он и был гением, Бор! — закричала Мэгги, но Борис лишь отвернулся.
Пара студентов недовольно поднялась, одёрнула тоги и пробормотала:
— Мы пойдём. Не любим политику. И разговоры о конце света.
— Не-не-не! — Бор ухватил их за руки. — Всё, тема исчерпана. Развлекаемся дальше. Мэгги просто мирра в голову стукнула: прямо сквозь поры на коже к мозгу примкнула и закоротила там что-то. Мэг, вечеринки — время наслаждений, а не политических споров. Тем более, греческие вечеринки. Кстати, рассказать вам, что такое настоящая дионисийская оргия?
— Рассказать! — обрадовались студенты.
Мэгги поморщилась было, но потом пожала плечами и плюхнулась обратно на ковёр.
Ребята начали болтать, смеяться и придуриваться, более не касаясь темы Артура. Меня же, наоборот, волновала только она.
Поэтому, когда разговоры и танцы сменила карточная игра с непонятными правилами и очень фривольным подтекстом, и мы с Мэгги выбыли в первом же раунде, я попросила её показать мне террасу:
— Хочу подышать свежим воздухом.
Мы нырнули под шторы и вышли на балкон. Вновь горы и звёзды, прохладная майская ночь, красота. И мы — две дуры в простынях и с голыми плечами.