Умереть, чтобы больше не жить. Часть первая
Шрифт:
– Не было там детей. Лишь их тела.
– Вот так просто? Как ты мог такое допустить? Та секта, она не по щелчку же пальца появилась.
– Я не знаю.
– И ты меня бросил, с тем мёртвым ребёнком у меня на руках. – из его красных глаз потекли слёзы.
– Это вы меня оставили.
– Не оставляли, ты сам решил остаться. Мы же были друзьями.
– Ты не был один.
– Что?! Джеймс?! Этот бессердечный пидр?! Или Джоуи?! Который нахуй
помешался на своей выдуманной хуйне!
– Почему ты меня не нашёл?
– Серьезно? Да тебя невозможно найти! Ты вообще реален?! – Авраам резко
– Что ты сделал, Авраам.
– Хватит! К чему это всё?! А?! Что, ёбаная прелюдия?! Решил меня успокоить?! По старой дружбе? Эта вся сраная система! Добро! Зло! Свет и тьма! Белое, сука, и, нахуй, чёрное! Мир так не работает! – прокричал Авраам и робко опустил оружие. – Мэттью, ты же должен меня понять. Пожалуйста.
– Что ты сделал? – привстав со стула, прорычал Мэтт
– Я же спасал их. И этот мир, я спасу его. – тихо произнес Авраам. – И ты не в праве мешать мне.
Прогремели выстрелы, Авраам разрядил барабан в его грудь. Мэтт опустил голову, свесил руки и выронил изо рта сигарету. Тишина вновь окутала темную комнату.
Авраам, не веря в то, что Мэттью отключился так быстро, всё ещё продолжал целиться разряженным револьвером и периодически спускал курок, в надежде произвести ещё один выстрел. Вдруг в тишине послышался хрип, переходящий в нарастающий смех. Пара секунд и смех превратился в дикий хриплый хохот. Авраам оцепенел от ужаса и замер, как бетонная статуя. Мэтт сделал рывок и уже через долю секунды Авраам со сдавленной глоткой был прижат к стене.
– Открой глаза! – прокричал Мэтт, все сильнее сдавливая горло. – Посмотри на меня! Этот мир, он проклят! Слышишь! Он проклят! И ты не сможешь его спасти!
Мэтт разжал пальцы, Авраам глубоко вздохнул, опустился к его ногам и через кашель и слёзы начал жадно глотать воздух.
– Никто не сможет его спасти. – тихо произнес Мэтт.
– Но как же, Мэттью. Тогда почему мы здесь? За что с нами так? – твердил Авраам сквозь слёзы.
– Я не знаю.
– Я устал, Мэттью. О, Мэттью, как же я устал! Вся эта боль, все эти крики. Ты же тоже их слышишь, я знаю, ты всегда их слышал. Так ты их ищешь. Раньше мы думали, что ты просто компас. Но ты слышишь их боль и мольбы о помощи. Как же ты держишься, Мэттью? – немного приподнявшись, сказал Авраам.
– Никак.
– Я не хочу больше страдать. Меня же не отправят обратно. Прошу, Мэттью, не дай им забрать меня.
– Почему ты решил, что я позволю причинить тебе боль?
– А что, что-то поменялось?
Мэтт опустился на колени и прижал ладонь к его груди.
– Ты всегда был сильнее всех нас. Как долго они тебя терзали, Мэттью?
– Не знаю. А порой мне кажется, что я всё ещё там. А у тебя?
– Тихо. Ты же ещё никогда не приходил за такими как я?
– Нет.
– Ну вот и узнаешь, как там.
Его глаза поглотила чернота. Авраам не кричал, лишь негромко хрипел, выдыхая искры и дым. Мёртвое тело неспешно опустилось на бок. Окаменевший Мэттью повалился рядом на спину и задыхаясь начал биться конвульсиях.
– Мэттью! – прозвучал плаксивый детский голос, – Найди нас, Мэттью, пожалуйста! Тут страшно, и он скоро вернётся Пусть он ответит! Заставь его! Сделай ему больно! Он не заслужил пощады! Мэттью!
Мэтт покрасневшими глазами
Нет, это не она. Такое я слышу постоянно. Их очень много, и все они знают, что я слышу и могу помочь. Как же хочется выстрелить себе в висок, чтобы вновь, хотя бы на мгновение, услышать тишину.
Мэттью неохотно поднялся на ноги. Глубокий вдох, захрипели простреленные лёгкие, он резко согнулся, схватился за колени и залился кровавым кашлем. Сплюнув сгустки крови, Мэтт осторожно коснулся ран – тёплая кровь медленно поползла по холодным пальцам и, скатываясь по запястью, забралась под чёрный рукав. Он посмотрел на остывшее тело, опустился на колени, закрыл его глаза окровавленной ладонью и осмотрел карманы. Найдя шприц и пузырёк с морфином, Мэтт встал, фыркая носом, аккуратно открутил пузырёк и, прикусив зубами, стащил с иглы колпачок. Твёрдая, холодная и острая сталь погрузилась в тёплый раствор, большим пальцем он оттянул поршень до отметки в три миллилитра. Вытащив иглу, Мэттью осторожно закрутил пузырёк, убрал его в карман и закрыл глаза. Игла проникла в вену, поршень немного сдал назад, добавив немного красок в прозрачную радость. Мэтт пошатнулся и пустил препарат по вене. Тепло и приятная дрожь разбежались по уставшему телу. Он вытащил иглу из шеи, надел на неё колпачок, убрал шприц в карман и, достав телефон, нажал на вызов.
– Говорите.
– Здравствуйте.
– Здравствуй, Мэттью.
– Один.
– Принято.
– Спасибо, до свидания.
– До свидания, Мэттью.
Он убрал телефон в карман и, подойдя к входной двери, открыл её перед девочкой. Она вышла из квартиры, Мэтт вышел следом и осторожно прикрыл за собой дверь.
Подойдя к машине, он открыл дверь и заглянул внутрь.
– Ты чего, Мэттью? Залезай.
– Это… ты ничего не брал?
– В смысле?
– Ну, там полиэтилен какой-нибудь?
– А, взял. В багажнике.
– Давай постелим?
– Давай.
Мужчина вышел из машины, достал из багажника рулон с полиэтиленом, открыл левую заднюю дверь, положил плёнку на сиденья и катнул её к Мэтту, чтобы та раскрутилась. И на пару они быстро развернули полиэтилен и застелили сиденья.
– Нормально?
– Вполне. – устало улыбнулся Мэтт и залез в машину.
1.8
Я видел много того, чего не должен видеть никто. Совершал поступки, о которых Тебе и подумать будет страшно. И перед моей отбитой психикой уже не стоит вопрос: «что я могу?», вопрос лишь в этом: «что я почувствую?». Авраам был прав, там действительно тихо. Я не должен был ждать так долго. Нужно было намного раньше освободить его от жизни. Он не заслуживал пережитой боли.
И что же я чувствую? Вину? Но почему? Это же не я виновен в том, что он не смог уйти, и после сошёл с ума. Или же нет? Мы же были друзьями. Почему меня не было рядом, когда ему было плохо? Где же я был? Деградировал и умирал от одиночества? Смешно… Одинокие, даже если будет возможность, никогда не расстанутся со своим одиночеством.
Небеса снова нахмурились тёмными тучами. Пошёл дождь. Такси остановилось у старых жестяных складов. Мэтт вывалился из машины и шатаясь пошёл к постройкам.