Умершее воспоминание
Шрифт:
– Спасибо, – еле слышно вымолвила Эвелин и, наклонившись, с наслаждением понюхала бутоны роз.
– Ещё раз извините, что так рано, – обратился ко мне курьер всё с той же улыбкой. – Мои начальники на часы не смотрят. У нас круглосуточное обслуживание.
Мы с Эвелин вернулись в машину, и я въехал в гараж. Когда «Карма» была припаркована, а дверь гаража закрыта, мы вошли в дом. Разуваясь, я поймал на себе испытующий взгляд Эвелин. Я посмотрел на неё. Она стояла, прислонившись спиной к стене, и прижимала
– Что? – не понял я.
– Тебе не обязательно было нанимать курьера, чтобы подарить мне цветы, Логан.
Я глядел на свою спутницу, с недоумением нахмурившись.
– Розы не от меня, Эвелин.
Ослабив «бабочку», я вошёл в гостиную, и девушка пошла за мной.
– Не от тебя? – удивлённо переспросила она. – Но… Курьер ведь сказал, что от заказчика не было никаких записок, и поэтому… Ты мог подумать, что я сама догадаюсь, от кого эти розы…
Поднявшись на две ступеньки, я посмотрел на Эвелин и слабо улыбнулся.
– Но ты не догадалась. Повторяю, они не от меня.
– Они не могут быть ни от кого другого, Логан, – звучал за спиной её растерянный голос. – Никто больше не знает, насколько сильно я люблю розовые розы.
– Что ж, видимо, кто-то об этом знает.
– Ты, например.
– Да чёрт возьми, не я прислал тебе эти розы! – не выдержал я и вырвал из рук Эвелин букет. – На этих розах нет шипов, а я всегда дарю тебе розы с шипами! К тому же, если я захочу подарить тебе цветы, я сделаю это напрямую и от чистого сердца! Я не стану просить об этом идиотского курьера! Поняла? Эти розы, бл…, не от меня!
Я грубо швырнул букет обратно, и Эвелин с ловкостью поймала его.
– Поставь их в воду, – тихо сказал я и толкнул дверь гостевой спальни. – Иначе этот приятный сюрприз скоро превратится в никому не нужный, сухой, отвратительный веник.
Эвелин растерялась, она, верно, не ждала услышать от меня такие слова. Я спокойно выдержал её удивлённый взгляд и вошёл в комнату для гостей. Здесь царил покой и уют, а потому меня потянуло в сон пуще прежнего.
Я разделся и лёг в постель, но какое-то чувство, не дающее покоя совести, не позволяло мне закрыть глаза. Я лежал на спине, бессмысленно глядя в потолок, и думал об Эвелин. Не сильно ли её напугало и удивило моё поведение? Обиделась она на мои слова или уже забыла о них? И от кого, чёрт побери, эти розы?!
Всё-таки мораль взяла вверх над усталостью, и я, вымученно вздохнув, выбрался из постели. Набросив на плечи домашний халат, я вышел из гостевой спальни и легонько постучал по двери своей собственной.
– Дверь не заперта, – услышал я голос Эвелин, донёсшийся из спальни, и вошёл.
Она перебирала розы, стоящие в большой вазе, и даже не смотрела на меня. Я наблюдал за её действиями около минуты, после чего тихо спросил:
–
Девушка обернулась и взглянула на меня.
– Нет, Логан, спасибо.
И она снова занялась розами. Я помолчал какое-то время.
– Ты не сердишься на меня?
– За что? – с улыбкой спросила Эвелин. – За то, что эти цветы не от тебя?
Я тоже улыбнулся и подошёл к ней ближе.
– Я не хотел кричать и грубить, Эвелин. Просто я сильно устал сегодня и… Прости.
– Не нужно извиняться за проявление своих эмоций, все мы когда-нибудь позволяем им выйти наружу.
Эвелин всё так же стояла ко мне спиной. Я молча смотрел на её волосы.
– Что ж, тогда я рад, что ты не рассердилась на меня, – сказал я. – И со спокойной душой я могу лечь спать, да?
Она не ответила. Тогда я развернулся и медленно пошёл к двери.
– Логан, подожди.
Когда я обернулся, Эвелин уже стояла передо мной.
– Не знаю, насколько приятен тебе будет этот разговор… – начала она, взяв меня за руку. – Но прежде я не могла найти подходящего момента, чтобы вновь заговорить об этом.
Я насторожился, но молчал, ожидая, что Эвелин скажет дальше.
– Я никак не могу выбросить из головы наш разговор в нью-йоркском отеле, – продолжала девушка, не смотря мне в глаза. – Знаю, что мои слова звучат комично, но Логан… – Она с невероятной проницательностью заглянула мне в глаза. – История ваших с Чарис отношений действительно задела меня за живое. Я столько думала об этом, и… Мне так жаль тебя. Мне так жаль тебя, – уже шёпотом повторила она.
Я высвободил свою руку из плена её пальцев и с лёгким удивлением взглянул на собеседницу.
– Эвелин…
– Нет, ничего не говори, – прервала меня девушка и, сев на кровать, достала из-под подушки свою тетрадь. – Я не знала, какие слова найти, чтобы поддержать тебя. Понимаю, что я с этим опоздала на полгода с лишним, но мои слова… Они пропитаны самой чистой искренностью, на которую я только способна. Надеюсь, ты выслушаешь меня, Логан. Это всё, чего я хочу.
Я молча смотрел на Эвелин, будучи не в силах сказать и слова. Я чувствовал, что не могу даже пошевельнуться.
Она раскрыла свою тетрадь и, заправив прядь волос за ухо, начала читать:
Безвозвратно года уплывают,
И время течёт, как вода;
Люди с земли исчезают,
Гибнет память – увы – навсегда.
Золотистые волосы скоро
Превратятся в седую сталь.
И любовь уйдёт, сгинут споры…
Нам не жаль. Ничего нам не жаль.
Всё меняется, все меняются,
И с этим смириться нельзя.
Вот сегодня здесь горы вздымаются,
А завтра на их месте земля.
И над морем волны взмывали,
Заслоняя собой солнца свет;
Даже птицы вокруг не летали,