Умершее воспоминание
Шрифт:
– А что насчёт стихов? Она признавалась тебе снова?
– Нет. Но она читала мне стихотворение, в котором… просила любить её…
Джеймс щёлкнул пальцами и сказал:
– Они просят любви, когда сами умирают от неё. Спаси же её, Логан! Дай ей то, чего она просит!
– Джеймс! Как ты себе это представляешь? Как я могу дать ей любовь, если не люблю её?
Закипел чайник, и Маслоу встал, чтобы налить чай.
– Что ж, надеюсь, ты никогда не скажешь ей этого в лоб, – проговорил он.
– Не думаю, что это сильно расстроит
– Ты что, смеёшься? Как же все эти стихи? Думаешь, она обращается в пустоту?
– Кендалл открыл мне на это глаза. Он предположил, что эти стихи она посвящает не мне.
– Если он действительно так думает, значит он ни черта не понимает в девушках!
Он поставил передо мной большую кружку, наполненную дымящимся чаем. Я смотрел перед собой, думая над нашим разговором.
– Ладно, оставим эту тему на время, – сказал Джеймс, снова усаживаясь напротив меня. – А Эвелин знает о… ну, о твоём расстройстве?
– Будь она даже очень-очень догадлива, всё равно не догадалась бы об этом. Я обещал рассказать ей, но пока откладываю этот разговор в долгий ящик. Не хочу, чтоб она знала.
– Не может быть такого, чтобы она ни разу не видела выхода твоих эмоций наружу! Как у тебя это получилось?
Я вздохнул и, поднеся гигантскую кружку к губам, сделал глоток чая.
– Наверное, недаром говорят, что всё тайное рано или поздно становится явным, – задумчиво сказал я.
Джеймс бросил на меня вопросительный взгляд.
– Видишь ли, Джей… Дело в том, что ещё месяца три назад я начал принимать одно лекарство… Оно… оно уменьшает выброс адреналина в кровь, тем самым помогая держать эмоции под контролем. Карлос знал об этом, я дал ему обещание больше не принимать эти таблетки, потому что они реально приносили мне вред. Я принимал их очень часто, порой даже натощак, от этого страшно болел желудок, голова шла кругом, всё время клонило в сон… Но когда мы с Эвелин начали ближе общаться, я снова стал принимать их. Я не могу, я просто не могу, Джеймс, позволить себе накричать на неё, не хочу, чтобы она видела меня таким… таким чудовищем. Но таблетки, похоже, перестают помогать мне. Вчера я повысил голос на неё, сказал много нехорошего и… и немного попсиховал. Со временем становится всё труднее сдерживаться. Боюсь, как бы я не напугал её…
Я ждал от Джеймса осуждающих слов о моих поступках, о моей лжи, нарушении обещания… Но их не прозвучало. Вместо этого Маслоу спросил:
– Сейчас ты тоже под этими таблетками?
– Да, – без желания признался я и сморщился от неприятного чувства к самому себе. – Я принял их перед тем, как приехать сюда.
– Похоже, они действительно перестают помогать тебе… Лучше бросай, друг. Не нужно напрасно пичкать себя бесполезным лекарством.
Я бросил на Джеймса сердитый взгляд.
– Это мне говорит человек, единственным лекарством которого является бренди?
– Эй, стоп, – поднял ладони вверх Маслоу, – мы уже поговорили об этом. К тому
– О, точно. – Я поднял рукав рубашки, чтобы взглянуть на наручные часы. – Сколько ты уже не пьёшь? Чёрт, я не засёк. Минут пятнадцать, кажется?..
Джеймс засмеялся и несерьёзно ударил меня кулаком по плечу. Я натянуто улыбнулся.
– Перед вечеринкой я всё равно приму их, – тихо сказал я, разглядывая дым, поднимающийся над моей кружкой. – Мне это будет необходимо. Может, они и не имеют надо мной прежней силы, но у меня лучше получается держать себя в руках, когда я принимаю их.
– От них не может стать хуже?
– Да нет. На всякий случай вместе с ними я приму успокоительное.
– Тогда ты просто уснёшь на вечеринке! – возмутился Джеймс.
– Но ты ведь будешь рядом, чтобы в случае чего разбудить меня? О, ещё мне придётся обойтись без алкоголя: я всё ещё не знаю, как моё лекарство взаимодействует с ним.
– Разумнее было бы вовсе не принимать их… К чему все эти сложности?
– Тогда разумнее было бы не брать с собой Эвелин! Это ради неё я почти каждый день глотаю чёртовы таблетки!
Друг слабо улыбнулся и сказал:
– Ты так боишься испугать её своим характером, Логан… Эвелин – она ведь тот же ребёнок. А нам известно, что думает об этом мировой классик: «Детей не отпугнёшь суровостью, они не переносят только лжи». Главное, Логан, будь честен с ней. Тогда ты её не потеряешь.
Карлос и Алекса отмечали вторую годовщину своей свадьбы на солнечном пляже Санта Моника. Торжество начиналось в шесть вечера, но мы с Эвелин решили выехать заранее: запас времени никогда не помешает. В итоге мы прибыли на место в пять часов – время, когда гости ещё не собрались, а хозяева делали последние приготовления к вечеринке.
Увидев нас с Эвелин, Алекса улыбнулась и подошла, чтобы поздороваться. На ней было белое шёлковое платье, похожее на то, в котором она была на своей свадьбе. Я тепло улыбнулся, вспомнив события того дня, но вместе с этим мне стало невообразимо грустно. Два года пронеслись словно птицы, и меня удивляло, насколько сильно за это время всё изменилось…
– Привет, Логан, рада тебя видеть, – сказала Алекса с блеском в глазах и посмотрела на Эвелин. – Познакомишь меня со своей подругой?
– Конечно. Это Эвелин. Вы могли видеть друг друга на вечеринке Джеймса…
– Да, я помню, – произнесла Эвелин, и лёгкая улыбка проскользнула по её лицу. – Я счастлива, что нас наконец друг другу представили.
– О, я тоже, милая. – Алекса коснулась плеча Эвелин. – Карлос рассказывал мне о тебе, но чего стоят пустые разговоры? – Затем взгляд Алексы остановился на мне, и она с трепетом спросила у моей спутницы: – А сколько вы с Логаном уже вместе?
Эвелин бросила на меня робкий взгляд, и я сдавленно хохотнул.
– Нет-нет, Алекса, – замотала головой Эвелин, тоже улыбнувшись. – Мы с Логаном не вместе.