Умершее воспоминание
Шрифт:
Но я просто не мог понять, почему в моей душе сохранились чувства к этой девушке. Я старался убедить себя, что мы с ней больше никем друг другу не приходимся, что мы давно остыли друг к другу, что между нами больше ничего не может быть. Я мог убедить себя. Но моё сердце никого не слушало. И именно поэтому, может быть, я сторонился отношений с другими девушками: глубоко в душе я всё же хранил верность своей единственной и неповторимой Чарис.
Когда я вошёл в её палату, она сидели на кровати и читала. На ней был уютный домашний костюм,
— Логан… — проговорила Чарис, и на её лице просияла слабая улыбка. Она медленно закрыла книгу и отложила её в сторону.
— Привет, Чарис.
— Я не ждала, что ты приедешь.
— Почему?
Она пожала плечами.
— Ты не навещал меня уже две недели, и я подумала…
— Что? — прервал её я. — Что ты подумала?
— Что ты забыл обо мне.
Я положил на кровать пакет, до отказа набитый фруктами, соками и йогуртом, и протянул Чарис букет лилий. Она с благодарностью приняла его.
— Я был немного занят, поэтому не мог к тебе приехать.
— Что-то случилось?
— Это не стоит твоих переживаний. Сначала я был в Лондоне, потом приболел немного… Сейчас пошёл на поправку и решил навестить тебя. И вот я здесь.
— Сильно болел, милый?
Она нежно погладила мою ладонь, и я, сам не знаю почему, убрал руку. Да, я был счастлив снова видеть Чарис, но её прикосновения… Они оказывали на меня странное влияние, даже, можно сказать, делали больно. Мне хотелось чего-то большего, чем этот простой дружеский жест, но я прекрасно понимал, что это «большее» уже невозможно. И это глупое слово! “Милый”… Чарис называла меня так, когда мы с ней ещё были вместе.
— Что-то не так? — обеспокоенно поинтересовалась она.
— Нет… Всё так.
Чарис какое-то время смотрела на меня, потом её брови приподнялись вверх, и она сказала:
— Я всё поняла, Логан.
— Что ты поняла?
— У тебя кто-то появился, правда? Поэтому ты так сухо и отчуждённо относишься к моим прикосновениям, к моим словам?
Я долго молчал, не зная, что ей ответить. Если скажу «нет», Чарис может принять мой ответ в качестве какого-нибудь прозрачного намёка. Возможно, что-то изменится в наших отношениях (как бы глупо это не звучало), и тогда… Нет, в данном случае мне лучше соврать.
— Да, — ответил я через какое-то время. – Да, Чарис, ты права. У меня есть кое-кто.
Она искренне улыбнулась.
— Видишь, это не так уж и сложно, правда? Я рада, что ты нашёл свою вторую половинку.
— Да, я тоже.
— Просто мне казалось, что до этого наши отношения были какими-то напряжёнными. Мне было неуютно. Мы вроде не вместе, но мне так странно видеть тебя рядом и… не целовать тебя. Даже не обнимать.
— Я долго привыкал к одиночеству. Если честно, меня даже тошнило, когда я ужинал едой из фургона.
Чарис засмеялась, и я грустно улыбнулся. Подумать только, что делает с людьми время! Ещё вчера, казалось бы, наши отношения были такими доверительными и нежными, а сейчас мы
— Одно осталось неизменным, — сказала она и взяла в руки букет лилий. — Ты до сих пор приносишь мне мои любимые цветы…
— Да… Знаешь, это как-то автоматически получается. По привычке. Я уже сам полюбил эти лилии.
— А твоя девушка какие цветы любит?
Я хотел было спросить, какая к чёрту девушка, но вовремя остановился.
Немного замявшись, я ответил:
— Я ещё это не выяснил. Пока что придётся покупать для неё лилии.
Скоро Чарис сказала, что ей нужно выйти. В минуты её отсутствия я стоял у окна и, наблюдая за осенним, низко висевшем солнцем, думал о наших с ней отношениях. Они были какими-то запутанными, непонятными, и чем лучше я старался понять их, всё бессмысленнее они мне казались. Всё было сложно, хотя, казалось бы, куда проще?
В дверь раздался торопливый стук, потом она распахнулась, и я услышал мужской голос:
— Дорогая, ты тут?
Это был доктор. Молодой, ещё зелёный доктор. Я посещал эту больницу полгода, но ни разу не видел здесь его. Мы с ним долгое время смотрели друг на друга уничтожающими взглядами, затем я сквозь зубы процедил:
— Чарис здесь нет.
Молодой человек вошёл в палату и прикрыл за собой дверь.
— А где же она?
— Вышла. Скоро будет.
— А вы ей кем приходитесь, позвольте узнать?
— Это так важно для её лечения?
— Это, чёрт возьми, важно для меня.
Я уже хотел ответить ему что-нибудь грубое, как в дверях появилась Чарис. Доктор, увидев её, сразу же привлёк к себе и поцеловал в щёку. Очевидно, он хотел показать, почему для него было так жизненно важно узнать, кем я прихожусь Чарис. Что ж… Это интересно.
Чарис оттолкнула от себя доктора и с опаской взглянула на меня.
— Что такое? — не понял парень и положил руку на её талию. — Почему ты отвергаешь меня, малыш?
Я чувствовал, что начинал краснеть от ярости и негодования.
— Не сейчас, Дейл. Не сейчас.
Дейл бросил на меня пылающий ненавистью взгляд, и я с вызовом поднял подбородок.
— Я его ни разу здесь не видел, — хмыкнул он. — Кто это? И что он тут делает?
— Слушай, — выдохнула Чарис и повернулась к доктору лицом. — Выйди на пару минут. Пожалуйста. Нам с ним нужно поговорить.
Дейл презрительно ухмыльнулся, но всё-таки вышел. Чарис молча взглянула на меня.
— Чёрт возьми… — проговорил я, схватившись за голову. — Лёжа один, в большом пустом доме, я тысячу раз проклинал себя, этот чёртов Лондон и эту дурацкую болезнь, потому что я не мог быть с тобой! Я забивал себя в угол мыслями о том, что ты лежишь здесь одна, скучаешь, и тебе даже некому слова сказать. Я чувствовал себя таким виноватым, что мне хотелось застрелиться! Я просто места себе найти не мог, постоянно думая о тебе и о твоём положении. Потому что если бы не я, тебя бы здесь вовсе не было!