Умершее воспоминание

совесть Логана.

— Мы тут тебе принесли кое-что, — зашуршал пакетами Кендалл. — Яблоки, апельсины, тортик, мёд… О, ещё холодный чай. Но, как я вижу, ты уже пил сегодня чай.

Я взглянул на гору чайных пакетиков, что расположилась на кухонном столе, и невесело усмехнулся.

— Как самочувствие, мужик? — поинтересовался Джеймс, хлопнув меня по плечу. — Выглядишь, честно говоря, неважно.

— У меня температура, не сумел сбить её. А так я проспал целый день… Поэтому чувствую себя довольно бодро.

— По тебе не скажешь, —

усмехнулся Карлос. — Ты вызывал врача?

— Зачем? Это просто простуда, к завтрашнему дню всё пройдёт.

— Я бы на твоём месте не был так уверен, — покачал головой Мик. — Ты сильно хрипишь, это слышно даже самому неопытному терапевту. Моя жена, помнится, тоже так хрипела. Она была больна пневмонией.

— Решил запугать меня?

— Нет, друг мой, просто настоятельно рекомендую тебе обратиться к врачу. Простуда это или не простуда, он сам тебе скажет. Мы не медики, а потому ничем тебе помочь не сможем.

Я, стараясь не делать резких движений, медленно опустился на диван.

— И вы не боитесь, что я вас заражу?

— Все за одного, — пожал плечами Карлос. — Раз уж болеть, то вместе.

— Ладно. Тогда прошу вас на кухню, отведаем вкусного торта, который, наверное, уже ждёт не дождётся своей неминуемой кончины.

Утром все мои надежды на скорое выздоровление разбились, как хрустальная ваза. У меня появился отвратительный кашель, который вызывал боль в груди с левой стороны. Меня не могло это не насторожить, а потому я сразу же позвонил врачу.

На вызов приехала полудряхлая старушка с белыми, как снег, волосами. Глядя на неё, я не мог понять, как она ещё может передвигаться самостоятельно, на вид я дал бы ей лет девяноста с хвостиком.

— На что жалуетесь? — спросила она по-старчески добрым голосом и взглянула на меня сквозь толстые стёкла очков.

— Заболел, — полушёпотом произнёс я и прижал руку к горлу. — Высокая температура, раскалывается голова, больно кашлять…

— И давно это у вас?

— Сегодня второй день.

Она без лишних слов послушала моё дыхание и принялась записывать что-то в своём блокноте с отрывными листочками.

— Где же вы умудрились так заболеть? — спросила она, не поднимая на меня взгляда. — На улице тепло, почти как летом.

— Вчера утром я вернулся из Лондона. Там погода, знаете ли, немного иная.

Она продолжала что-то строчить.

— Это обыкновенная простуда, да? — спросил я, желая нарушить затянувшуюся паузу. — Я так и думал. Вообще я…

— Не говорите ничего, — строго произнесла старушка, и я покорно умолк. — С вашим заболеванием вам не стоит лишний раз открывать рот.

Я смотрел на неё недоумевающим взглядом.

— Вы молодец, что так скоро обратились за помощью врачей.

— Я что, умру? — задал я глупый вопрос.

— Бог с вами, молодой человек! С чего вы такое взяли?

—

Просто вы так говорите, будто счёт уже на дни пошёл…

— Боюсь, в Лондоне вы умудрились подхватить воспаление лёгких. Но не пугайтесь, это заболевание легко лечится. Я пропишу вам курс антибиотиков. Медсестра будет приезжать к вам каждый день на протяжении двух недель, а дальше посмотрим, как дело пойдёт.

Я задумчиво смотрел в окно.

— Скажите, а от пневмонии умирают? — спросил я.

— В незначительных процентах случаев. А зачем вы интересуетесь?

— Иногда мне кажется, что легче помереть, чем жить на этом свете. Порой всё настолько надоедает… Другой дороги всё равно нет. Рано или поздно мы все ляжем в землю.

— Сколько вам лет?

— Двадцать пять.

— Вы ещё слишком молоды, чтобы думать о смерти! — Она сделала последние записи на листочке и шумом выдернула его из блокнота. — Люди, всерьёз болеющие пневмонией, молят Бога продлить их жизни ещё хотя бы на день. А вы грезите поскорее умереть, хотя в вашем случае эта болезнь не причинит вам большого вреда.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Я работаю врачом больше сорока лет и перевидала столько разных случаев, что и не сосчитать. Думайте только о хорошем, молодой человек, и, может быть, уже через несколько недель вы пойдёте на поправку.

Сделав мне укол, старушка распрощалась и уехала. Я лёг на диван и уставился в потолок, размышляя над всем сразу и не думая вообще ни о чём одновременно.

На следующий день я проснулся в два часа после полудня. Снова один в большом пустом доме. Некому слова сказать, не с кем посмотреть телевизор. Снова один…

Недолго думая, я решил позвонить Джеймсу. Казалось, что я не выдержу больше ни минуты наедине с самим собой в этой безмолвной тишине. Казалось, что я сойду с ума от своих же собственных мыслей.

— По-моему, ты выглядишь уже лучше, — заметил друг, когда я открыл ему дверь.

— Чем же лучше? Бледный, как лунный свет, к тому же у меня такие круги под глазами… Мне кажется, их из космоса можно увидеть.

— Когда мы приезжали к тебе день назад, ты выглядел куда хуже.

— Ещё хуже? Даже представить боюсь, каким тогда был мой внешний вид…

Я предложил другу чай, но он отказался и потряс в воздухе бутылкой бренди.

— Выпьешь со мной? — спросил Джеймс, доставая из серванта хрустальные бокалы. — Это пойдёт тебе на пользу.

— Нет, я не буду смешивать алкоголь с антибиотиками.

— Антибиотики? Тебе прописали уколы?

— Да. Жутко неприятная вещь, я скажу.

— Ты ставишь их себе сам? — с удивлением произнёс ловелас и налил бренди в фужер.

— Ты что, спятил? Ко мне через час медсестра приедет.

— Оу, — с дьявольской улыбкой вымолвил он. — Может, зря я второй фужер убрал? Как думаешь, она согласится выпить со мной?