Умирать вечно
Шрифт:
— Пятнадцатое Правило нашего Свода Законов не позволяет отказывать путникам в приюте. Мы позаимствовали это Правило из священных книг, что сумели обнаружить на развалинах храмов Варшавы. Однако, дорогие гости, Шестнадцатое Правило запрещает всем, кто не является гражданином Регеля, передвигаться по городу с оружием. Так что, молю покорно, уберите ваши автоматы, спрячьте их в вашей машине или передайте на совершенно безопасное хранение на городской склад. Поверьте, здесь вам ничто не угрожает, ведь Восьмое Правило запрещает проявлять все виды агрессии друг к другу и к гостям города без
Я начал подозревать, что, по крайней мере, у губернатора и его близкого окружения не все в порядке с головой, но предпочел пока оставить свои подозрения при себе. От предложенного склада мы отказались, спрятав автоматы под замками в ящиках «Черта». Бронежилеты, однако, и шлемы, позволяющие вести переговоры, мы оставили при себе. Ника попутно выудила из тайников броневика обещанный товар и передала его в руки помощника губернатора. Я еще не разобрался, какую ценность имеют в этом постапокалиптическом мире наркотики, и где охотники их добывают, но судя по заблестевшим глазам Яна Шинкова, ценность их велика. Губернатор предложил нам остаться в Регеле на всю ночь, и, хотя я с Гошей были против, Ника все ж согласилась, мотивировав это тем, что нам всем нужен нормальный отдых. После мы договорились провести в городе и следующий день, дабы впредь двигаться лишь ночами, по приборам «Черта» во избежание встречи с Абадонной.
А этот демон непременно будет нас искать. Слишком уж велико мое подозрение, что Энвиад понадобился ему для неких темных целей…
Город Регель оказался самым обычным для нынешних городов местом: площадь в несколько квадратных километров с расположенными на ней без всякой системы разномастными домиками и постройками непонятного назначения, обнесенная железобетонной четырехметровой стеной. По периметру стояли наблюдательные вышки, на которых дежурили приветливые вертухаи, встречающие нас взмахами рук. По верху стены также была щедро намотана колючая проволока. Горожане, в отличие от людей мне уже встречавшихся, предпочитали ходить в чисто гражданской одежде: пуховиках, куртках, дубленках, лыжных комбинезонах. Но постоянно то тут то там взгляд натыкался на вооруженных короткими «FAMAS'ами» полицейских в зимней форме черного цвета.
— Защитники прав и свобод граждан Регеля, — пояснил полушутя Ян Шинкова, заметив мою заинтересованность.
Нам уделили две комнаты в мотеле, одну из которых мне пришлось разделить вместе с Георгием Виссарионовичем. Через сорок минут, отданных на приведение себя в порядок, нас пригласили в просторный банкетный зал, разместившийся в отдельно стоящем бараке. Тут уже присутствовали все высшие политические деятели Регеля, а во главе длинного, на редкость богатого стола восседал всенародно избранный губернатор. Мы уселись на свободные места подле него, и началась трапеза.
Хоть стол и был богат, блюда отличались своей простотой. Я успел отведать во время ужина довольно жидкого супа с маленькими мясными шариками, вареников с картошкой, салат из моркови и свеклы, так и не идентифицированную рыбу пряного посола и компот. Это, конечно же, не считая коньяка, что любезно предоставил нам и себе губернатор. В любом случае, это был мой самый сытный ужин из всех, что провел я
— Чем занимаются жители вашего города? — спросила Ника, поглощая угощения.
— Да так, всем помаленьку, — неопределенно ответил Ян Шинкова. — В основном мы заняты разработкой новой общемировой Конституции.
— Общемировой?
— Ну да! Ведь когда-нибудь анархия отступит, дав свободу и право, а так же соответствующую защиту права и свободы каждому человеку! Эволюция привела к тому, что мы, люди, сугубо социальные существа, вне социума не способные на что-либо стоящее. Потому любой социум, будь то команда караванщиков, население города или страны, нуждается в строгой регламентации свобод и обязанностей. Анархия, как вы успели убедиться, приводит только к разрухе, но четко сформулированные правила и законы, которых каждый неукоснительно придерживается, в итоге способны создать утопическое общество.
— Вы считаете, что разработанные вами законы будут приняты всеми людьми планеты?
— Безусловно! — заверил пан Шинкова. — Хотя бы потому, что эти законы будут составлять первую осмысленную и глубоко проработанную Конституцию. Удрученные войнами и бедствиями, люди с радостью возьмутся за создание утопического общества, где, естественно, нельзя обойтись без законодательной базы. А мы-то как раз и предоставим им эту базу, тем самым сократив время строительства человеческого общества новой эпохи.
— Полагаю, вы за основу взяли Конституцию Польши? — предположила Ника.
— В каком-то смысле — да, но она ныне не отвечает времени. Сами понимаете, что после Судного дня человечество должно пересмотреть свое отношение к ответственности и обязательствам, так что мы, фактически, разработали наш Свод Правил с нуля.
— И каково самое первое Правило? — вмешался я.
— «Каждый человек имеет право на жизнь, если только это не идет вразрез с прочими Правилами данного Свода Правил», — процитировал пан Шинкова.
— Первая часть Правила мне ясна. Более того, я считаю ее справедливой, — оценил я. — Но вот что вы подразумеваете под второй частью? В каких случаях человек лишается права на жизнь?
— В случаях открытого или же скрытого выражения неприязни Своду Правил и несогласия с его регламентированными положениями, а так же в случаях любого нарушения Правил.
— Жестко, — крякнул Гоша.
— Да нет, что вы! — махнул Ян Шинкова. — На самом деле это очень гуманно! Ведь неспокойные элементы, как правило, составляют ничтожную часть социума, так что расправа с бунтарями пойдет даже на пользу! Поверьте, мы прежде всего строим гуманное общество, где каждый четко знает Закон, Обязанность и Ответственность.
— Попахивает тоталитарностью, — вновь проворчал Георгий Виссарионович. — Ненавижу, б…ь, тоталитарность…
— Двадцать третье Правило запрещает сквернословить в общественных местах, — смутился губернатор, услышав ругательство охотника. — Однако вас покрывает Четырнадцатое Правило, освобождающее гостей города, пробывших в Регеле менее двенадцати часов, от ответственности за нарушение Правил второй категории.
— Правил второй категории? — переспросила Ника, пнув под столом Гошу.