Умирать вечно
Шрифт:
— В первую категорию мы внесли все Правила, касающиеся жизни, безопасности, имущественных вопросов, здоровья. Все остальные Правила относятся ко второй категории, за которую у нас полагается более мягкое наказание. Но, как я уже сказал, вы покрываетесь…
— А что это за «более мягкое наказание? — перебила Ника. — И вообще, какие наказания вы предусматриваете в своем Своде?
— Пятьдесят пятое Правило устанавливает ответственность по обозначенному вами вопросу: «Нарушивший хотя бы одно из Правил Свода человек должен быть наказан. За нарушение Правила второй категории преступник карается лишением одной из частей тела (на выбор
— Это вас Гитлер надоумил? — исподлобья смотря, буркнул Гоша. — По мне, так это самые дерьмовые правила, какие я когда-либо слышал.
Ника опять пнула охотника и даже шикнула на него. Пан Шинкова же, потускнев взором, вновь смутился.
— Поначалу вам кажется, что все это бред, но поверьте, человечество с радостью примет такую Конституцию! Вспомните, какое бремя несло государство, содержа и опекая заключенных! А какие затраты шли на кормление всей этой братии законодателей, законозащитников и законоисполнителей! Мы же предлагаем Конституцию, где Закон имеет реальную силу.
— А вы подумали, какое бремя будет нести государство, содержа лишенных конечностей инвалидов?
— А Правило Второе гласит, что каждый гражданин обязан целью своего существования обозначить достижение общего счастья и благополучия социума за счет личного участия. Фактически, каждый живой человек должен приносить какую-то пользу обществу. Второе Правило относится ко второй же категории, потому, если инвалид, как вы его обозначили, просто лежит на кровати, плюет в потолок и тратит казенные либо же иные средства лишь на продление своей жизни, он, нарушая данное Правило, вновь подвергается наказанию.
— Интересно, а если вам всем отрезать руки и ноги, вы много пользы сможете принести? — стараясь держать себя в руках, саркастически осведомился Гоша. — А что, если человек вообще с рождения будет инвалидом? Он, по-вашему, не достоин жить?
Ян Шинкова не уловил сарказма, откровенного издевательства в словах охотника, потому обрадованно воскликнул:
— Вот именно! Зачем обществу, идущему к счастью, нужны убогие и всяческие калеки? Ведь это же обуза! Если мы будем трепетать над калеками, мы скоро сами станем калеками в моральном, духовном и интеллектуальном смысле.
— Знаете, мне все же кажется, что ваши Правила немного… э-э-э… недодуманы. Вряд ли человечество их примет, — высказалась Ника.
— Примет, куда оно денется! — свято веря сам себе, заверил и нас пан Шинкова. — Ведь на защиту этих Правил выступит лучшая часть человечества, совершенно здоровая и дееспособная! И в наших руках будет оружие!
— То есть вы хотите принести в мир счастье через разящий меч, — уточнил я.
— Без этого вряд ли обойдется, — горестно вздохнул губернатор. — Все великие, революционные идеи привносились
Чем дальше заходила наша беседа, тем меньше мне хотелось есть. И не потому, что я успел набить желудок до отказа, а потому что мне становилось все более противно, едва я узнавал новое Правило Регеля. Гоша откровенно нервничал и периодически издавал звериное рычание; Ника тоже была смущена и вяло ковырялась вилкой в тарелке с салатом.
— Взять хотя бы Правило Восьмое, обязывающее каждого гражданина старше восемнадцати лет иметь ребенка! — не унимался губернатор. — Это правило в один момент разрешит проблему рождаемости и нехватки рабочих рук в подавленном войнами мире. К тому же, мы сможем вычленить и исключить из социума неполноценных, то есть бесплодных людей. Какую они будут иметь ценность в свете вопроса о воспроизводстве и эволюционном развитии человечества?
— Но вы не подумали, что люди в восемнадцать лет еще далеко не сформировались для создания собственной семьи и рождения ребенка? В таком возрасте человек должен учиться, набираться опыта и добывать средства для существования будущей семьи, но никак не строить эту семью на пустом месте!
— Per astera ad astra, как говорили древние, — парировал Ян Шинкова. — Утопическое будущее невозможно построить без определенных проблем, которые обязательно возникнут на первых порах. Но зато потом все будет прекрасно!
Ужин подходил к концу, что вызвало облегчение. Но никто еще не успел подняться из-за стола, как в банкетный зал влетел красный от волнения полицейский. Что есть мочи он заорал:
— Фурии!..
Я поначалу не разобрал, что именно прокричал полицейский, но времени разбираться не было. Судя по тому, как хищно Гоша выхватил из потайной кобуры пистолет, пронесенный-таки в обход Правилу Шестнадцатому, стало ясно: начинаются неприятности. Большинство присутствующих в зале ринулись к запасному выходу, мы же втроем стремительно побежали к броневику. У «Черта» в этот момент как раз выгружали заказанные Никой боеприпасы; мы схватили по ящику и скрылись в машине.
И тут я увидал еще одних представителей демонического мира, фурий. Они были похожи на огромных птиц вроде сов, но обладали мордами (иначе и не скажешь) сходными с человеческими, да к тому же помимо крыльев и когтистых лап у них были еще и когтистые руки. Целая стая фурий низко летела прямо на город. Когда затрещали пулеметы на вышках, мы уже вооружились. Гоша предлагал немедленно свалить из Регеля, но оказалось, что броневик еще не заправили. Выполняя обязательство, мы стали отстреливать дьявольские отродья из автоматов, благо фурии не выделялись особой живучестью. Через пять минут боя все пространство города уже было усеяно телами мертвых демонов, кое-где лежали и растерзанные люди, преимущественно полицейские.
Но в конечном итоге город выстоял без особых потерь. Когда стрельба утихла и население вновь показалось на улицах, мы заперли оружие в ящиках броневика и пошли к мотелю. Ника свернула в свой номер, а я с Георгием Виссарионовичем — в наш, общий.
— Ты неплохо стреляешь, — похвалил Гоша, снимая сбрую оперативной кобуры.
— Спасибо, — ответил я.
— Солдат? Я имею ввиду, ты перед Судным днем служил?
— Ну, в свое время я служил в пограничных войсках Дальневосточного округа. А потом устроился в охранную структуру. Так что с оружием обращаться, в принципе, привык.