Умм, или Исида среди Неспасенных
Шрифт:
– Его можно понять. Бедный твой Гимен.
– На самом деле это классическое мужское имя. Полностью – Гименей, греческий бог, сын Аполлона.
– Ого! – с восхищением протянула Тушка. – Ты, как я погляжу, в святых делах поднатыркалась.
Я улыбнулась:
– Ну, это в некотором роде моя работа.
Зеб разразился хохотом, но тут же с опаской покосился на меня; я не стала читать нотаций.
– И как такая работа называется? – спросила Тушка.
– Богоизбранница третьего поколения рожденных двадцать девятого февраля.
– Вот это да!
– Я появилась на свет двадцать девятого февраля тысяча девятьсот
– Ни фига себе! – расхохоталась Тушка.
– Конечно, не четыре года и девять месяцев, а четыре целых и три четверти квадроида. Мне девятнадцать лет.
– Хм… – Тушка призадумалась. – Какой же у тебя знак?
– В смысле знак зодиака? У нас считается, что для Богоизбранника не существует знаков зодиака. В этом состоит одно из проявлений нашей исключительности.
– Зашибись. – Она покачала головой. – Представляю, какая собирается тусовка, если день рождения – раз в четыре года.
– Мы стараемся, чтобы каждое такое событие запомнилось, – подтвердила я.
– Ай, расскажи Тушке о нашем Празднике. – Впервые за все время Зеб выдал нормальное, связное предложение.
– Хочешь сказать, брат, она не в курсе?
– Из него словечка не вытянешь про вашу секту. – Свободной рукой Тушка двинула Зеба в плечо.
– Черт. Типа. Сложно, – выдавил Зеб в своей обычной манере.
Удивляться не приходилось. Любое торжество по сути своей требует открытости, но Сальвадор всегда рекомендовал не распространяться о подробностях нашего празднества – причиной тому были нападки со стороны прессы, о которых я уже упоминала.
Впрочем, кого-кого, а Тушку следовало просветить.
– Наш Праздник проходит в предвисокосный год, в конце мая, – начала я. – Всем участникам предлагается заниматься любовью, насколько хватит сил, причем не предохраняясь. Тем самым увеличиваются шансы зачатия следующего Богоизбранника.
– Йопт… – вырвалось у Тушки, когда прошел первый шок. – Оргия, что ли?
– Ну, это уничижительное слово, зачем же так? Нет, оргия, насколько я знаю, подразумевает примитивный групповой секс, тогда как Праздник преследует иную цель: поощрение всех видов детородной активности. По сути это с размахом организованный фестиваль; его внешняя сторона не смутит даже самых чопорных скромников. А вот то, что происходит после, за закрытыми дверями, – это уже личное дело каждого.
– Честно? – спросила Тушка.
– Почему бы тебе не убедиться? – предложила я. – Приезжайте с Зебом в любое время, а уж если вы посетите Праздник – это будет просто здорово.
Тушка покосилась на Зеба, который хмуро смотрел под ноги.
– Ну, не знаю, – сказала она. – Он меня туда не звал.
Зеб поднял глаза и выдержал мой строгий взгляд.
– Непременно приезжайте. Не хотите участвовать в детородных мероприятиях – не надо, там и без того масса интересного: играет музыка, все танцуют, накрыты столы, дети разыгрывают смешные сценки… Словом, веселье бьет ключом. – Тут я засмеялась. – Поверь, никто тебя не станет принуждать к безостановочному сексу против твоего желания.
– М-м-м, там видно будет, – неопределенно ответила Тушка.
А у меня после произнесенного монолога возник вопрос: кого я хочу убедить? Мне самой следовало ожидать если не принуждения, то по меньшей мере всеобщего твердого расчета на мое
У Тушки, очевидно, мысль работала в том же направлении.
– Ага, – ее губы растянулись в улыбке, а одна бровь, покрашенная в розовый цвет, многозначительно изогнулась, – в прошлый раз ты была еще малолеткой, а теперь тебе предстоит большой тра… большой праздник?
Мне стоило немалых усилий изобразить самоуверенность:
– В общем и целом, не исключено, что на этот раз я окажусь в центре внимания.
– Кайф! Наметила кого-нибудь – ну, на роль отца? Я только пожала плечами:
– Пока в раздумьях. – Это была чистая правда.
– А перед этим надо сочетаться браком или как?
– Нет, с нашей точки зрения, для любви и продолжения рода брачный союз не обязателен; известно, что некоторые лучше относятся к своим половинкам, если над ними не тяготеют формальные узы, а кого-то больше устраивает статус родителей-одиночек, тем более что у нас воспитание детей – общая забота. Но если мне захочется выйти замуж, препятствий не будет. Между прочим, я могу сама себя сочетать браком. – Тушка ошалела; пришлось объяснить. – Мои полномочия в Ласкентарианской церкви включают проведение всех обрядов, в том числе заключение браков; уже был прецедент, когда духовное лицо, освятившее брачный союз, выступало в нем одной из сторон.
– Отпад, – выдохнула Тушка.
– Пожалуй… – замялась я. – В общем… А, вот мы и пришли.
Перед нами была дорожка, ведущая к черному ходу.
В феврале тысяча девятьсот сорок девятого года мой будущий дед решил сочетаться браком с сестрами Азис – Аасни и Жобелией; не просто по воле Божьей, а по настоятельному требованию он возвел себя в сан «высокопреподобнейшего», что давало ему право совершать религиозные таинства. Сестры были только рады узаконить menage a trois 1 и срочно украсили вестибюль фабрики. Шафером выступил Иойн Мак-Илоун, фермер, предложивший в свое время сестрам, а затем и моему деду приют и подмогу. Мистер Мак-Илоун и Сальвадор пристрастились к игре в шашки, которой посвящали два-три вечера в неделю, часами просиживая в гостевой спальне (она же кабинет) на ферме Ласкентайр, в паре миль по дороге от заброшенной фабрики по переработке водорослей. Каждый раз у них возникали непримиримые разногласия, подогреваемые виски, на которое не скупился мистер Мак-Илоун, но оба, будучи заядлыми спорщиками, только и ждали следующей возможности подвигать шашками, промочить горло и устроить перепалку, хотя, проснувшись поутру (мистер Мак-Илоун – в одиночестве, на узкой койке, придвинутой к стене старого фермерского дома, а дед – меж двух сестер Азис, на широкой лежанке в фабричной конторе), не могли вспомнить, из-за чего разгорелся спор.
1
Жизнь втроем (фр.).