Умм, или Исида среди Неспасенных
Шрифт:
– Как вы сказали? – удивился голос; Зеб вздохнул, и я краем глаза увидела, что он отрицательно качает головой. – Он тоже – откуда?
– Из ласкентарианцев. – Меня бросило в краску: растолковывать такие дела Неспасенным – жуткая морока. – Это долго объяснять.
•– Понимаю. Ну что ж, – сказал голос с очевидным намерением закончить беседу. – Жаль, что не смогла помочь.
– Может быть, она все же оставила почтовый адрес? – От безнадежности я решилась на повторную попытку, – Мы просто хотим убедиться, что с ней ничего не случилось.
– Вообще-то…
– Очень вас прошу.
– …она оставила адрес то ли агента…
– Это просто чудо! – сказала я. – О, мы вам чрезвычайно признательны.
– Подождите минутку, сейчас найду. – Раздался щелчок.
С несказанным облегчением я повернулась к Зебу, который рассеянно изучал деревья прилегающего сквера, и от избытка чувств хлопнула его по спине. Брата Зебедия качнуло и бросило на две ступени вниз. Закашлявшись, он уничтожил меня взглядом.
– …Вы слушаете? – прорезался знакомый металлический голос.
Поездка из Финчли прошла сравнительно гладко: по северной линии метро в южном направлении, до Тотнэм-Корт-роуд, пешком по Оксфорд-стрит, а дальше по Дин-стрит до Бруэр-стрит.
Район, куда привел нас адрес мистера Фрэнсиса Леопольда, импресарио кузины Мораг, выглядел весьма специфически.
– Похабель? – спросил Зеб и сделал очередную попытку усмирить дикую растительность (хорошо, если не живность) у себя на голове.
Остановившись на тротуаре, мы увидели вывеску «Книги для взрослых» и подозрительно пустую витрину.
– Ну, не знаю, – сказала я, отводя глаза. – Адресом вроде бы не ошиблись.
Брат Зебедий присмотрелся.
– Порнокиношка.
– А вот здесь?
Зеб сунулся в дверь.
– Пип-шоу. Внизу. Наверх. Модельки. Телки. Наверно, у меня был самый идиотский вид.
– Проститутки, – со вздохом объяснил Зеб.
– Ах вот оно что, – сказала я. – У кого бы навести справки?
На узкой физиономии Зеба уместился широкий спектр сомнений.
– Справки? Прям так? Не стремно?
– Брат Зебедий, – поразилась я. – Никак ты стесняешься? – Я обвела рукой многочисленные секс-шопы. – Порицать такие заведения может только ханжеское общество, которое страшится влияния сексуальности; а ведь в подобных местах торжествует, пусть в убогой и неприглядной форме, физическое единение духовных начал.
(Честно говоря, у меня не было уверенности, что дело обстоит именно так, – просто я позволила себе слегка перефразировать слова некоего брата Джейми, нашего неофита из Инвернесса, который обучался в университете города Стерлинга, всего в нескольких милях от Общины; правда, в его устах тирада звучала куда убедительнее. Теперь, оказавшись среди таких заведений, я затруднялась выявить приметы особого торжества. Однако мою мини-проповедь требовалось достойно закончить, даже если это был ложный сигнал.)
– Если вдуматься, – с пафосом произнесла я, – эти притоны, согласно нашему вероучению, заслуживают называться храмами!
Несколько секунд брат Зебедий сверлил меня взглядом полуприкрытых глаз. Потом, набрав полную грудь воздуха, медленно кивнул.
– Храмы. Ладно. Ага. Вперед. Давай. Ну. Клево. Это. – Он кивком указал на ближайшую к нам дверь. – Пропускаю.
Ни в одном из множества сомнительных заведений мы так ничего и не добились. «Чего?», «Не знаю, не слыхал», «Без понятия»,
Унизанная перстнями рука чрезвычайно крупного, коротко стриженного, облаченного в темный костюм джентльмена крепко ухватила меня за шиворот, предварительно нахлобучив мне шляпу прямо на глаза, и нас с Зебом бесцеремонно препроводили – мимо постеров непристойного содержания – прямо к выходу, а на пороге каждому дали такого пинка, что мы вылетели на мостовую, как из пушки, причем я едва не угодила под мотоцикл. Мотоциклист резко вильнул в сторону и, подняв щиток шлема, уверенно прокомментировал мои сексуальные пристрастия, склад ума и некоторые особенности телосложения, логично охарактеризовал меня через женские гениталии, а потом, видимо, запутался, потому что стал утверждать, что у меня под шляпой не голова, а мужской половой член (уж не знаю, где он видел такие размеры) и что союз моих родителей не мог быть санкционирован ни государством, ни церковью.
Приподняв шляпу, я попросила у него прощения, но он уже с ревом мчался прочь – только шлем прыгал вверх-вниз.
На противоположной стороне улицы ко мне присоединился Зеб. Его воротник остался в кулаке негостеприимного джентльмена (который все еще загораживал собой вход в кинотеатр, сложив на груди руки-бревна). Кое-кто из прохожих бросал на нас недоуменные взгляды.
– Цела? – спросил Зеб.
– Достоинство слегка пострадало, – сообщила я, расправляя куртку. – Но других повреждений нет. Сам-то как?
– Нормалек, – отозвался Зеб, повел плечами и одернул свитер.
– Ну и ладно. – Я поправила шляпу. – Не мешало бы чаю выпить; что скажешь?
– Чаю. Ага. Точняк. Кафе. Вон.
Королевский оперный театр «Ковент-Гарден» тоже не дал нам никакой полезной информации, правда, отказ был облечен в более вежливую и элегантную форму.
– Видимо, солистов целесообразнее искать в других местах, – сказал молодой человек, которого вызвала кассирша.
Он был обходителен и хорошо одет; единственное, что ему мешало, – это волосы: они беспрерывно спадали на лицо и закрывали правый глаз, а рука без устали откидывала их назад. Еще мне показалось немного странным, что в разговоре работник оперного театра цедит сквозь зубы и почти не разжимает губ.
– Понятно, – сказала я.
Обстановка решительным образом отличалась от той, какая встретила нас в порнографическом кинотеатре, менее чем в миле от этого места, хотя обилие позолоты и ярких, резких цветов навевало похожие, только более помпезные чувства.
– Но вы хотя бы слышали это имя? Мораг Умм, всемирно известная исполнительница баритонной музыки?
– Баритон, – произнес юноша, откидывая назад светлые волосы и задумчиво глядя на главную люстру под высоким потолком. – Баритон… – Он поджал губы. – Это где-то в Ирландии, что ли?