Умоляй меня
Шрифт:
Что за безумие овладело этими людьми, раз они не обращали внимания на звуки, доносившиеся из нижних покоев замка? Её собственная сестра не проявляла никакого беспокойства по поводу страданий де Совтера. В отличие от Циннии, Луваен не поверила ни единому слову заверений Эмброуза, что его хозяин не умирает и его несчастья были как постоянными, так и временными. Она отказывалась прятаться в своей комнате и надеяться, что крики прекратятся. Она сама узнает, какие ужасы ждут её внизу. По крайней мере, тогда она будет знать, придется ли ей сегодня вечером посадить Циннию на Плаутфута и бросить вызов метели в темноте или подождать до утра, когда взойдет солнце,
С заряженным пистолетом и свечой в руке она, накинув шаль на плечи, высунула голову в пустой, освещенный факелами коридор. Дверь в комнату Циннии была закрыта. Неужели ей приснился этот ужасный вой? Ещё один крик расколол тишину — она определённо не спала. Она попыталась открыть дверь Циннии: та распахнулась от её прикосновения. Луваен зарычала. Неужели девушка так доверяет, что не пользуется замком или засовом?
Цинния съежилась под стопкой одеял на огромной кровати, частично скрытая тяжелым балдахином кровати. Она что-то пробормотала во сне, и Луваен вздохнула с облегчением. Их семья шутила по поводу способности Циннии спать под шквалом пушечного огня. Учитывая шум, доносящийся снизу, она поблагодарила всех богов в пределах слышимости, что её сестра спала так крепко.
Она была в затруднительном положении. Разбудить Циннию, чтобы та заперла дверь и провела следующий час, споря с ней, или оставить её в покое и спуститься вниз одной. Ни один из вариантов не был приемлемым. В конце концов, она позволила Циннии поспать, рассудив, что здесь живёт колдун: ни один простой замок или зарешеченная дверь никогда не выдерживали мощного заклинания, наложенного умелой рукой.
Она закрыла за собой дверь и на цыпочках спустилась по узкой лестнице, ведущей в большой зал. Сам зал был погружён во тьму, очаг остыл. Под ширмами, отделявшими зал от кухни, плясали отблески света. Луваен вошла в сердце крепости, следуя за стонами и воем, доносившимися с другой небольшой лестницы, расположенной в углу. Лестница спускалась в кладовую, ведущую в коридор, который резко поворачивал налево. На одном конце мерцало больше света, и вместо криков раздались голоса. Первым она узнала Гэвина.
— На этот раз всё гораздо хуже. Я никогда не видел, чтобы он так страдал.
Хотя Луваен не могла его видеть, она услышала в голосе сына страх и беспокойство за отца. Один из узлов внутри неё ослабел. По крайней мере, кого-то ещё в этом печальном нагромождении камней, кроме неё, тошнило от отвратительных звуков.
Эмброуз ответил ему:
— Поток сильнее. Ты это ощущаешь?
— Да. Я чувствую себя искалеченным, будто из меня вытянули все силы. Но он сильнее всех нас вместе взятых, чтобы пережить такую пытку.
— Он всегда был таким.
Луваен стояла неподвижно, бесстыдно подслушивая. Она подпрыгнула и чуть не выронила свечу, когда из темноты донесся голос Эмброуза:
— Подслушиваете?
Она сжала шаль и прошла через низкую арку, отделявшую её от мужчин. Арка привела к круглой камере, расположенной вокруг глубокого колодца. Вдоль изогнутых стен тянулись кладовые, некоторые пустые, другие заполненные бочками или мешками с зерном. Две из них были закрыты деревянными дверями, сильно укрепленными железными петлями и тяжелыми прутьями поперек небольших щелей. Замки, мерцающие голубым светом, удерживали их закрытыми. Гэвин и Эмброуз стояли перед одной из них, дыхание испарялось из их носов и ртов в холодном воздухе. У Гэвина был испуганный взгляд.
— Госпожа
Эмброуз свирепо посмотрел на неё, по крайней мере, так ей сначала показалось. Он был без очков, и Луваен подумала, что, может быть, это было больше похоже на прищур.
— Я мог бы догадаться, — сказал он. — И, конечно же, вооружены, — едкий укус его слов убедил её, что это был свирепый взгляд.
Она вздернула подбородок.
— А чего вы ожидали? Ещё даже не рассвело, а бедняга кричит так, что башня может разрушиться в любой момент, — Цинния сказала, что отец Гэвина был изуродован. Луваен нисколько не удивилась бы, узнав, что он также совершенно безумен. Никто не пережил бы такого ужаса, сохранив свой разум в целости и сохранности. Она подняла свечу повыше и затаила дыхание, и пламя отразилось в жёлтых глазах Гэвина. — Боги…
Эмброуз отбросил её руку в сторону, когда Гэвин отвернулся от неё.
— Вам не следует быть здесь, госпожа Дуенда.
— Тебе не следует пререкаться со мной, колдун, — отрезала она. — Прикоснись ко мне ещё раз, и я буду носить твои зубы как ожерелье, — она снова обратила своё внимание на Гэвина. — Кое-какие слухи дошли до меня от здешнего обманщика, — Эмброуз зарычал, но Луваен проигнорировала его. — Теперь мне нужна твоя версия этой истории. Что не так с твоим отцом и что не так с тобой? — она ткнула в него пальцем, когда он открыл рот, чтобы ответить. — Только не говори мне, что это какая-то болезнь. Я видела белки глаз человека, пожелтевшие от болезни. Твои глаза совсем другие, и я помню, что неделю назад они были зелёными. Теперь они светятся, как у волка, а твой отец кричит, как раненая дворняжка, которую нужно усыпить.
Глаза Гэвина на мгновение закрылись. Он отмахнулся от Эмброуза, когда тот попытался возразить.
— Эмброуз не лгал. Это всё поток. Меня тянет обратно в Кетах-Тор во время прилива. Невозможно, даже больно, сопротивляться. Мой отец полностью заточён. Он не может покинуть наши земли даже во время отлива. Обычно я ложусь в постель ослабленный, с болью в животе. Мои глаза обычно не меняются. Это всегда плохо проходит для моего отца. Поток скручивает его так сильно, что он сходит с ума от боли. Чтобы защитить себя и его, мы превратили одну из этих кладовых в камеру и держали его там прикованным, пока поток не спадет, — краска сошла с лица Гэвина, и слёзы заблестели в жёлтых глазах. — Но сейчас всё гораздо хуже и дольше.
— Удовлетворены, госпожа? — неприязнь на лице Эмброуза померкла по сравнению с отвращением, которое она услышала в его голосе сейчас.
У Луваен перехватило горло во время объяснения Гэвина, гораздо более искреннего, чем у Эмброуза. Она приехала в Кетах-Тор с намерением вернуть свою сестру и содрать с Гэвина шкуру за то, что он имел недальновидную дерзость украсть Циннию из Монтебланко. Часть её всё ещё чувствовала это, но другая, меньшая часть, заставляла её хотеть похлопать его по плечу и предложить любую помощь, которую она могла бы оказать отцу и сыну.
— Я хочу встретиться с ним.
— Нет! — Эмброуз встал между ней и дверью камеры.
Гэвин долго и пристально смотрел на неё. То, что он увидел в её взгляде, вероятно, ответило на важный для него вопрос.
— Покажи ей.
— Эта женщина — незваный гость, не имеющая на это никакого права…
— Покажи ей, Эмброуз. Она имеет такое же право, как и все остальные. Она действует вместо отца, чтобы защитить сестру. Если бы Цинния была твоей дочерью, разве ты не хотел бы знать, кто находится в этом замке вместе с ней?