Умри в полночь
Шрифт:
– Эти шестьсот рублей понадобились мне самой! – выпалила она. – Я же Люське пальто купила, себе косметику, в долги влезла, разве ты не понимаешь? Он обо мне же и беспокоился!
За такое интересное беспокойство головы отвинчивать надо, подумал Артем. Взял бы и выдал ей эти шестьсот рублей, для работящего мужика, даже и семейного, шестьсот рублей – не такие уж великие деньги. Должно быть, любовник был из тех красавцев, что регулярно стреляют у подруги то трешку, то пятерку – словом, сумму, о которой потом и заикнуться-то как-то неловко.
Прием был нечестный, он отлично сознавал это. Так можно
– Я же думала, что подсвечник серебряный! – воскликнула Наташа. – Мне поэтому Табакова и денег дала!
Артему все стало ясно. Он прямо-таки увидел перед глазами эту картину – взъерошенная Наташа врывается в свою контору, захлопывает дверь, испускает победный вопль: «Девочки, чего я вам расскажу!!!» Слетается кучка сорокалетних и старше «девочек». Хохочут над поисками бриллиантов в муфте. Интересуются фасоном дореволюционных туфель. Восклицают: «Счастливая ты, Наташка!» И что же из этого следует? Похоже, следует такая глупость: вряд ли Наташа рассказала «девоскам», что подсвечник оказался липовый. Во-первых, тогда у у нее сразу начнут выпрашивать денег в долг и трубовать возврата долгов. А так – святое ж дело подождать, пока она с максимальной выгодой продаст свое сокровище!… Стоп. Даже если по двадцать рублей за грамм плюс работа… Уж не это ли – те двадцать пять тысяч, из-за которых заварилась вся каша?
Тут Артему стало кисло. Он представил себе, какая толпа народа знала, что Наташа откопала в сарае клад. Все ее коллеги по управлению. Все школьные подружки. Все бабка, круглосуточно сидящие в грязном дворе у казенной песочницы без песка. А о том, что чудо не состоялось, знал, очевидно, только Витя. И ювелир, которому он носил подсвечник на экспертизу. Что же из этого следует? Имеет ли экспертиза какое-то отношение к событиям этой ночи?
– Послушай, этот твой… Витютя… – Артем употребил совершенно отвратительную кличку, которую навесили языкастые девчонки на его однокашника по училищу. – Он тебя с ювелиром-то хоть познкомил?
– А зачем? – удивилась Наташа.
Артем еще раз подумал – такие должны безвылазно сидеть дома и стряпать, выходя только в сопровождении мужа, и чтобы деньги лежали только у него в кошельке. Таким давать деньги в руки опасно. И доверять им решать их собственные проблемы – опасно.
– Ты, красавица моя, когда-нибудь в «испорченный телефон» играла?
– Ну, играла.
– Откуда ты знаешь, что именно сказал ювелир твоему Витюте? А?
– Но, Артемчик, зачем бы Витя стал мне врать?
– Да хотя бы затем, чтобы ты продала подсвечник
– Вите бы это даже в голову не пришло, – явно задергавшись, возразила Наташа. – С чего ты взял?
– По крайней мере, к шантажу твой Витютя отношения не имеет, – принялся рассуждать Артем. – Он единственный знает, что у тебя нет никаких двадцати пяти тысяч и что ты понятия не имеешь, где их взять. Ты же убеждена, что подсвечник стоит в лучшем случае рублей шестьсот.
– Я и так знала, что он ни при чем, – гордо ответила Наташа. – Он же две недели как на юг уехал!
Артем вздохнул – женщины неисправимы.
– И все эти две недели ты никому не говорила, что твой подсвечник – одно надувательство?
– Никому…
Разумеется, ей приятно было чувствовать себя миллионершей, подумал Артем, строить с «девочками» наполеоновские планы набегов на ближайшие комиссионки. Она даже забывала порой сама, что никаких двадцати пяти, илисколько там, тысяч не получит. А поскольку она-то знала правду насчет своих финансов, ей и в голову не пришло, что кто-то всерьез на них польстится. Тем более – вряд ли коллеги догадались разработать такой сложный план и умудрились умыкнуть девчонку.
Артем попытался свести все, что выяснил, воедино.
Кто-то был уверен, что Наташа нашла клад ценой в несколько десятков тысяч. Этот кто-то был достаточно хорошо знаком с ее дочерью, чтобы завезти Люську куда-то на дачу, к примеру, и запереть. Затем аноним стал звонить и подбрасывать записки. И вдруг случилось нечто, изменившее его планы. Возможно, Наташа нечаянно напала на след шантажиста. С его точки зрения, ситуацию могла спасти только ее смерть.
– Значит, так, Наташка! – бодро начал Артем. – У меня две версии. Первая – не очень приятная. Твой шантажист боится, что ты по телефону узнала его голос и поднимешь бучу. Оевидно, он больше не может держать твою Люську там, где ее запер, и для него лучший выход из положения – тот, который он тебе предложил. Вторая, более приятная версия – Люська от него сбежала.
– Ой, Артемушка!…
– Сбежала, говорю, и ему важно разобраться с тобой, пока девочка не добралась до дома. Кстати, знала ли она всю эту историю с подсвечником?
– Я ей ничего не говорила.
– А кто-нибудь другой мог рассказать?
– А кто? – наивно спросила Наташа.
– Она к тебе на работу приходила?
– Забегала.
– Ни с кем из твоих коллег наедине не оставалась?
– По-моему, нет. Мы с ней сразу вместе обедать шли.
– А если бы она узнала, что у тебя такие деньги завелись?
– Со свету бы меня сжила, – буркнула Наташа. – На колготки бы все убухала! Я ее, транжиру, знаю.
– Артему хотелось съязвить насчет наследственности, но воздержался. Он почувствовал, что уже тепло, тепло, почти горячо!
Могло же быть и так – кто-то из «девочек» нашел возможность рассказать Люське про подсвечник. Заьем они договорились, и Люська поселилась безвыходно дома у «девочки», оттуда и посылала кошмарные записки. Нашли кого-то, чтобы говорил по телефону уголовным голосом. И все же – почему белый капроновый шнур и сосна на отшибе?