Унесённые «Призраком»
Шрифт:
– Как красиво! – восторженно шептала Мэри. – Вон там, справа, темное облако, похожее на застывшего в прыжке зверя. А под ним – другое, похожее на летящего журавля.
– Здесь необычные звезды, – тихо проговорила Кэтрин, разглядывая застывшие в вышине крошечные блестящие точки. – Вроде бы те же созвездия, на том же месте, но что-то с ними не так. Никак не пойму, что именно. Ты ничего не чувствуешь, Марион?
Мэри подняла голову и замерла на какое-то время. Потом пожала плечами:
– Не знаю, мисс. В море многое видится совершенно иначе. Я слышала, оно делает людей другими… поэтому, возможно, меняются не звезды, а те, кто смотрит на них.
– Тоже верно, – задумчиво
Утром мистер Спенсер выглядел и вел себя так, словно накануне ничего не случилось. Мисс Кейт впервые вышла завтракать в салон, и это его несказанно обрадовало: сопровождавшая девушку Мэри с недоумением наблюдала за тем, как он весело балагурит, старается рассмешить племянницу и заводит пространные беседы с другими мужчинами. У Кэтрин еще не было аппетита, поэтому она довольно быстро покинула салон и увела с собой компаньонку, однако после завтрака мистер Спенсер сам подошел к ним и смиренно проговорил:
– Душечка Кэт, Марион, похоже, вчера я вел себя крайне предосудительно, и, хотя вспомнить что-либо сегодня, увы, не могу, искренне прошу простить мою невоздержанность и скверное поведение. Развеять скуку на этой посудине помогает только хорошая компания, а в хорошей компании непременно угощают хорошими напитками. – Он широко улыбнулся, а потом опустил голову, всем своим видом показывая, что раскаивается, пусть и не виноват: виноваты, конечно же, скука и бренди. Но в глубине его прищуренных глаз было нечто, ясно говорившее: этот человек все прекрасно помнит и ничуть не сожалеет о случившемся.
– Извинения приняты, дядя Грэм, – ответила Кэтрин, – только впредь прошу вас знать меру и держать себя в руках. И еще – не обращаться ко мне, как к кошке3.
Мистер Спенсер жизнерадостно рассмеялся, поцеловал ее в лоб и потрепал по щеке Мэри. Девушка вздрогнула от отвращения, но не подала виду, лишь улыбнулась:
– Сэр, не хотите составить компанию мисс и послушать сонеты Шекспира?
У мистера Спенсера невольно дернулся глаз, а выражение лица стало таким кислым, что Мэри не удержалась от смеха. Мужчина выпрямился, сдержанно пробормотал «Благодарю, в другой раз» и, поджав губы, откланялся.
– А ты, Марион, оказывается, та еще штучка. – Кейт с интересом взглянула на свою спутницу и тоже рассмеялась: – Впрочем, мой дядя это заслужил. В следующий раз подумает, прежде чем совершать что-то подобное.
Теперь, когда мисс Маккейн стало лучше, они почти все свободное время проводили на свежем воздухе: любовались морскими просторами, грелись на солнце, читали или негромко беседовали о разных вещах. Прочие пассажиры не проявляли к ним особого интереса: женщины держались своих мужчин, офицеры и капитан вообще старались не иметь никаких дел с пассажирами, воспринимая их как вечно путающийся под ногами и беспокойный балласт, одинокие джентльмены несколько раз подходили к девушкам с целью представиться и завязать разговор, но тут же появлялся бдительный дядя Грэм, отвлекал их внимание на себя, и больше этих молодых людей Мэри и Кейт рядом с собой не видели. Корабельные матросы жили какой-то своей, обособленной жизнью и, казалось, вообще не замечали их, однако спустя несколько дней Мэри случайно убедилась в обратном.
Вечером, когда стемнело, она вышла одна постоять у фальшборта: Кэтрин уже уснула, а Мэри отчего-то не спалось, и она надеялась, что шелест волн и прохладный ветер излечат
– Дурная примета. Знаю, о чем говорю, – сказал один. – Будь моя воля, я бы не взял ее на борт за сотню гиней, и наш предыдущий капитан, да упокоит Господь его душу, поддержал бы меня. А нынешний думает только о выгоде. Накличет на всех нас беду, вот увидишь.
– Я думал, плохая примета – это убить альбатроса или выйти в плаванье в пятницу, – засомневался второй.
– Нет! – горячо возразил первый. – Еще мой дед говорил: женщина на корабле – само по себе скверно, а женщина в черном – вдвойне. Хуже только покойник, я знаю, о чем говорю.
Второй ненадолго задумался, потом хохотнул:
– Невелика беда! Надо просто избавиться от проклятого платья. Пройти мимо и, скажем, уронить на него горящий фитиль: ой, простите, мэм, я так неловок!.. Вот начнется потеха: подол сгорит, останутся только эти забавные штуки из китового уса да панталоны под ними. Воображаю, как юная вдовушка завизжит и бросится бежать!
Мужчины засмеялись и стали подниматься на шканцы. Выждав какое-то время, Мэри огляделась и тенью метнулась на полубак. Кейт сонно прищурилась и приподнялась на койке, когда девушка второпях зажгла обе свечи.
– Марион? – удивленно пробормотала она. – Что случилось?
– Простите, мисс. – Мэри присела рядом, переводя сбившееся дыхание и взволнованно глядя ей прямо в глаза: – Мисс Маккейн… Кэтрин… милая Кейт, вам грозит опасность!
Глава четвертая
– Не беспокойся, Марион, – сказала Кейт, выслушав перепуганную девушку, – они не посмеют. На корабле запрещен открытый огонь; даже наши свечи устроены так, что при падении сразу же гаснут. Да и офицеры во главе с капитаном не оставят без наказания подобную выходку…
– Да, мисс, – перебила ее юная шотландка, – разумеется, они накажут виновных, но вам это уже не поможет. У нас в театре был случай: после спектакля молоденькая актриса не заметила свечу, забытую кем-то на краю стола, и неосторожно встала рядом. Сперва у ее платья вспыхнула кружевная манжета, затем загорелся рукав и пламя перекинулось на пышный ворот. Другие актрисы бросились на помощь и быстро потушили огонь; костюм оказался несильно испорчен, и мы с миссис Спрингс за два дня его починили, но вот багровые пятна ожогов на плече и шее бедняжки не сходили несколько месяцев и оставили после себя безобразные шрамы. Только благодаря доброте мистера Росса девушка не потеряла работу и не оказалась на улице: он даже оплатил ей лечение. – Марион помолчала, а потом умоляюще взглянула на Кейт: – Прошу, подумайте о себе. Неужели какое-то платье стоит того, чтобы из-за него пострадать?!
Какое-то платье…
Женщины не облачаются в черное просто так, по своей прихоти. Все это время ее компаньонка проявляла удивительную деликатность и ни разу не спросила, по кому молодая мисс носит траур. Сама Кейт говорить с кем-либо о потере и искать сочувствия не хотела, но сейчас вдруг осознала, что ее тянет открыть свою душу Марион. Что это необходимый и правильный шаг на пути… к чему?
Кажется, она догадывалась.
– Чуть больше трех месяцев назад я потеряла единственного мужчину, которого беззаветно любила всю жизнь, – сделав над собой усилие, проговорила Кейт. – Его звали сэр Джеймс Гарольд Маккейн, он был полковником в отставке и моим отцом.