Унесённые ведром
Шрифт:
— Меня зовут Фёдор Юрьевич, — грубо перебил собеседника обозлённый путешествием по пустым коридорам Фёдор Юрьевич.
— Даже Юрьевич? — иронично изогнув красивую бровь, спросила из второго кресла женщина — именно она была вторым человеком, находившимся в комнате.
Сивцов посмотрел в сторону женщины и замер — настолько совершенной и одновременно вызывающей была её красота. Прелестница слегка улыбалась и рассматривала Фёдора поверх бокала, который держала в руках перед собой.
«Турист говорил, что на неё нельзя смотреть, — лихорадочно соображал Сивцов. — А не то будет худо.
Вспомнив душераздирающую историю про леммингов, Фёдор немного успокоился и перевёл взгляд со страшной красавицы обратно на Трофима. Глава преступной группировки вид имел несколько обалделый. С ним ещё никто не разговаривал в таком тоне, с порога навязывая обращение по имени-отчеству. Не растерялась, похоже, только Регина.
— Что ж, присаживайтесь, Фёдор Юрьевич, — ласковым голосом предложила она гостю. — В ногах, как говорится, правды нет. Налейте себе вина, если хотите. Это коллекционное «Каберне», настоятельно рекомендую.
— Премного вам благодарен, — в помутившемся от страха разуме Сивцова откуда-то всплыло множество великосветских оборотов позапрошлого столетия. — Но я не смею опустить своё бренное тело на сей достославный предмет мебели, не облобызав предварительно вашу прекрасную ручку!
Изумлённая таким обращением Регина протянула гусару свою руку, а Сивцов, отчаянно щёлкнув каблуками, смачно приложился к дамской конечности. Железная телохранительница Трофима неожиданно по-женски вздохнула и повлажнела глазами. Фёдор же, усевшись в кресло, лихо набуровил себе целый бокал «Каберне» и со словами «За милых дам!» залпом опрокинул его содержимое себе в рот.
— Как это у вас ловко получается! — кокетливо восхитилась Регина. — Может, и даме нальёте?
— С превеликим удовольствием, — галантно произнёс джентльмен, снова беря бутылку. — Как вам будет благоугодно!
Сивцов лёгким движением налил вино даме, затем себе и, полностью проигнорировав третьего присутствующего, поставил бутылку на место. От такой явной наглости Трофим, кажется, окончательно пришёл в себя.
— А ты, дружочек, кажется совсем меня не боишься? — спросил он голосом, от которого у знающих людей побежали бы мурашки по спине. — Или я ошибаюсь?
— Боюсь до чёртиков-с! — честно ответствовал Фёдор, поднимая повыше бокал. — Ваше здоровьице!
— Слушай, родной, ты не смеяться ли над стариком вздумал? — с надеждой спросил Захар Игнатьевич, глядя, как в горле необычного гостя исчезает второй бокал бесценного вина. — Смотри, я этого не люблю!
— И я не люблю, — дерзко ответил Сивцов, до мозга которого стали доходить первые винные пары, делавшие его непобедимым в любом диспуте. — Чего вы за мной своего придурка послали, а проводить меня не наказали? А потом в претензии, что я якобы опаздываю. Тут хрен знает сколько дверей понаделано, ходи тут, дёргай каждую!
— Тебя разве Кислый не проводил? — удивился Трофим. — Ну тогда беру свои слова обратно, а Кислый будет наказан. Я ведь тебя, Фёдор, не ругаться сюда звал, а знакомиться. Любопытно мне, что ты за человек такой? Чем, интересно, ты моим охламонам приглянулся?
— А я
— Так спрашивал уже, — сокрушённо вздохнул Захар Игнатьевич. — Не говорят толком ничего. «Быня классный», да «Быня стреляет здорово» — вот и весь разговор. А я разобраться хочу, что за человек у меня в доме уже целую неделю живёт, понимаешь?
— Чего ж тут не понять? — степенно молвил Фёдор. — Кошку-то в дом с улицы принесёшь, и то смотришь, чтоб не спёрла чего-нибудь. А тут целый человек приехал.
— Ну вот видишь, ты и сам всё понимаешь! — обрадовался Трофим. — Ну так что, поговорим начистоту?
— Это можно, — благодушно разрешил Сивцов, беря из вазы на столе яблоко. — Давайте поговорим.
— Для начала хочу познакомить тебя с Региной Романовной, — светским тоном предложил Захар Игнатьевич. — Это моя соратница и главная помощница в делах. Поэтому, если ты не будешь возражать, Регина посидит с нами, а может, и в беседе поучаствует. Ты как, не против?
— Чего ж я буду против? — обиделся Фёдор. — Что она, коряга какая страшная, чтоб её из комнаты гнать? По-моему, очень даже ничего дамочка. Приличная, — и он не спеша осмотрел свою собеседницу именно тем взглядом, от которого его настоятельно предостерегал Турист.
В наступившей тишине было слышно, как скрипят от еле сдерживаемой ярости зубы Трофима. У Риги от красноречивого сивцовского взгляда покраснели мочки ушей, и она сделала вид, что поправляет причёску. Каждый думал о своём.
«Что это с тобой, дорогая? — недоумённо спрашивала себя Регина. — С каких это пор тебя стало бросать в жар от мужских взглядов, пусть даже таких откровенных? Не спорю, в этом парне есть какая-то внутренняя изюминка, наверное от того, что он нисколько не пресмыкается перед Трофимом, как это делают все остальные. Если же с ним нахожусь я, так они даже глаз поднять не смеют. А этот, похоже, совсем его не боится, хоть и признался в обратном. Да он и внешне очень даже ничего. Но всё равно надо собраться, что-то я сегодня расклеилась. Устала, видимо, с дороги».
«Пристрелить бы сейчас подлеца! — клокотало в душе у Захара Игнатьевича. — И закопать в лесу, как собаку! Но вдруг у него „пушка“ с собой? Он-то наверняка тренирован так, что даже дёрнуться за оружием не успеешь. Что-то я лопухнулся, надо было его без обыска до себя не допускать. Но как он на неё смотрит, гад! Ладно, надо успокоиться. В конце концов, ничего страшного не произошло. Убить я его всегда успею, сейчас мне важней информация, которой он, возможно, владеет».
«Интересно, кроме фруктов у них ничего нет? — думал Фёдор, глядя на Регину. — Пригласили в гости, а жрать нечего. Вот скопидомы!»
— Гм! — прервал затянувшуюся паузу Трофим. — Вы кушайте, Фёдор, кушайте!
— Так нечего, Захар Игнатьевич, нечего! — ловко спародировал вора Сивцов и величественно обвёл рукой сервировочный столик. — Яблочки одни-с!
Трофим выпучил на нахала глаза, хотел что-то сказать, но, поперхнувшись, зашёлся долгим мучительным кашлем. Регина, хлопая одной рукой хозяина дома по спине, второй нажала какую-то скрытую кнопку. Через минуту в комнате появился Чибис и вопросительно уставился на Ригу.