Унесённые ведром
Шрифт:
— Это вам, — галантно произнёс Попович, протягивая цветы. — Так сказать, от уголовного розыска. Презент.
— Спасибо, — растроганно произнесла Амина. — Ну зачем вы?
— Не волнуйтесь, — стягивая с себя ботинки, произнёс простодушный Синельников. — Нам они ровным счётом ничего не стоили. Проводили сегодня рейд на рынке, два торгаша пустились наутёк и целое ведро гвоздик на землю опрокинули, да ещё и пробежались по ним. Мы самые лучшие выбрали… Эй, Сеня, больно же, ты чего пинаешься?
Красный как рак Попович немедленно сделал вид, что приглаживает волосы перед зеркалом. Хозяйка,
— А вас папа прислал? — вопросы сыпались из ребёнка, как из дырявого мешка. — Папа смелый, он соседа утопил и из тюрьмы убежал! А у вас пистолеты настоящие? А из такого Евдокию Александровну можно убить? А Елену Сергеевну?
— А ну-ка быстро марш к себе в комнату! — прикрикнула на не в меру расходившуюся дочь Амина. — Дай мне спокойно поговорить с дядей Семёном и с дядей Витей! Вот видите, — вздохнула хозяйка, проводив глазами умчавшееся чадо. — Хоть совсем её на улицу не отпускай! Соседкам теперь на полгода вперёд есть о чём языки почесать, а ребёнок всё за чистую монету принимает…
— Пахнет мясом, — задумчиво пробормотал Витя. — Жареным.
— Да что ж это я, — заторопилась Амина. — Заболталась тут. Проходите прямо на кухню, я котлет нажарила. Вы же, наверное, страшно голодные!
— Не страшно, но очень близко к этому, — подтвердил Семён. — За весь день съел два бутерброда, да и то утром.
Следующие двадцать минут были полностью посвящены чревоугодничеству. Слышалось только звяканье вилок по тарелкам, тяжёлое сопение и редкие фразы типа «Уф, котлеты», «Котлеты — это да» и просто «М-м-м!» Наконец с поздним ужином было покончено. Ещё пару минут сыщики осоловело смотрели прямо перед собой, затем к ним постепенно стало возвращаться чувство реальности.
— А ведь вас, Амина, судить надо! — неожиданно ясным голосом заявил Попович. — За покушение на убийство.
— За… За что? — опешила хозяйка. — За какое покушение?
— А вы разве не знаете, — поддержал товарища Синельников, — что если голодного человека неожиданно и сытно накормить, он может и ласты склеить? А?
— А тем более мясными блюдами, — строго добавил Семён, но, не выдержав, рассмеялся: — Вернее, котлетными.
— Уф, — Амина перевела дух. — Ну и напугали вы меня, Семён! Ели себе спокойно, ели и вдруг такое… Я чуть от ума не отошла.
— Знаете что, Амина, — опять встрял Витя. — А давайте мы у вас с Сеней пока поживём! А муженька вашего в Сибири пока оставим, пусть проветрится чуть-чуть. Всем сплошная выгода: вы от своего Фёдора Юрьича отдохнёте, мы с Семёном по вечерам сыты будем, а у вашего благоверного за это время, глядишь, дурость лишняя из головы выветрится. Ну как, по рукам? Согласен даже гулять с вашей собакой по утрам!
— У нас нет собаки, — обалдела от такого предложения хозяйка. — У нас только кот.
— Согласен гулять с котом, — трагическим голосом согласился Синельников. — Готов терпеть насмешки всего двора ради пары ваших котлет по вечерам!
— Вы вот про Сибирь что-то говорили, — неуверенно перебила балагура Амина. — Он что, успел так далеко уехать?
— Успел, —
— Им явно кто-то помог, — вступил в беседу Виктор. — Вернее всего, имеющий отношение к железной дороге. С удовольствием повидал бы «помощничка». Если он ещё жив, конечно.
— А что, они настолько опасны? — испугалась Амина. — Могут убить человека?
— И могут, и убивали уже, — не стал щадить женщину Попович. — На них одних только разбойных нападений восемнадцать штук висит, это не считая более мелких преступлений. А взяли их после нападения на инкассаторскую машину. С двойным убийством, кстати. Так что им даже по нашему гуманному законодательству сидеть до конца жизни за решёткой на спецзоне положено.
— Но с ними-то как раз всё понятно, — добавил Синельников. — Им бежать сам бог велел, при любой подходящей возможности. Но зачем они вашего муженька с собой потянули, убей, не пойму!
— Может быть он сам, — предположила хозяйка, — за ними увязался?
— Нет, Амина, такого не бывает, — задумчиво протянул Семён. — Вы просто плохо знаете уголовников. Николаев с Мальбиевым задолго готовились к побегу, кроме того, они были уверены, что им в этом деле будет оказана посильная помощь с воли. Поверьте мне — они бы даже под страхом немедленного расстрела не стали бы ни с кем делиться подробностями предстоящего «мероприятия». А уж брать с собой первого попавшего к ним в камеру человека, тем более такого далёкого от уголовщины, как ваш муж, это вообще выше всякого понимания. И тем не менее они это делают.
— Я ещё понимаю, если бы они бежали с какой-то дальней зоны, — вставил Виктор. — Тогда я не увидел бы ничего удивительного в том, что они прихватили с собой «консервы». Но здесь… Нет, не понимаю!
— Какие ещё консервы? — удивилась Амина.
— Так зэки называют человека, которого уговаривают уйти в побег, преследуя единственную цель — обеспечить себя продовольствием на случай длинного перехода, — объяснил Попович. — Попросту говоря, через некоторое время его съедают. Но в нашем случае это совершенно не подходит, — поспешил он успокоить начавшую зеленеть лицом хозяйку. — Местность населённая, так что в случае голода нашим друзьям гораздо проще грабануть какого-нибудь нерасторопного гражданина.
— Да им и не светил никакой голод, Сеня, — остудил товарища Синельников. — Их же встречали. Наверняка и покушать им подвезли, и выпить.
— А здесь опять начинается непонятное, — продолжил капитан. — Подельники, встречавшие беглецов на воле, почему-то, тоже не задавая никаких вопросов, забирают Сивцова вместе с компанией и переправляют их на какой-то поезд.
— Вопрос, — обращаясь к Амине, спросил Витя. — Как матёрые уголовники не рассмотрели, что из себя представляет ваш муж на самом деле? Ни сначала, в камере, ни потом — во время побега? Там ведь у нас такие психологи сидят — им двух-трёх вопросов хватит, чтобы определить, что за человек к ним залетел. Поэтому то, что вашего красавца посадили в камеру, как подозреваемого по делу об убийстве Папанова, ещё никому ни о чём не говорит.