Унесенные ветром. Том 1
Шрифт:
– Так вот, – сказала она, давая волю своему гневу, – сейчас я действительно скажу все, что думаю. Будь вы хоть сколько-нибудь воспитанным человеком, вы бы не пришли сюда и не стали бы говорить со мной. Вам следовало бы понимать, что я не имею ни малейшего желания вас видеть! Но вы не джентльмен! Вы грубое, отвратительное животное! И, пользуясь тем, что ваши паршивые суденышки как-то ухитряются обставлять в портах янки, вы, позволяете себе приходить сюда и издеваться над настоящими храбрыми мужчинами и над женщинами, которые готовы пожертвовать всем ради Правого
– Минутку, минутку, – широко ухмыляясь, прервал он ее, – вы начали прекрасно и в самом деле сказали то, что думаете, но умоляю, не говорите мне о Правом Деле. Мне уже осточертело про это слушать, да и вам, ручаюсь, тоже.
– Да как вы можете… – горячо начала было она, но тут Же спохватилась, чувствуя, что он готовит ей ловушку.
– Я долго стоял в дверях и наблюдал за вами, а вы меня не видели, – сказал он, – И за другими девушками тоже. И у всех было одинаковое выражение лица, словно их отлили из одной формы. А у вас – другое. По вашему лицу можно читать, как по книге. Вас совершенно не увлекало ваше сегодняшнее занятие, и могу поклясться, что ваши мысли были далеки и от Правого Дела, и от нужд госпиталя. У вас на лице было написано, что вам хочется развлекаться и танцевать, да вот нельзя. И вас это бесит. Ну признайтесь, я прав?
– Я не желаю продолжать этот разговор, капитан Батлер. – сдержанно и сухо сказала она, отчаянно стараясь вновь обрести чувство собственного достоинства. – Как бы много ни возомнили вы о себе, став «знаменитым контрабандистом», это еще не дает вам права оскорблять дам.
– «Знаменитым контрабандистом»? Да вы шутите! Прошу, уделите мне еще минуту вашего бесценного внимания, прежде чем я кану для вас в небытие. Я не хочу, чтобы столь очаровательная юная патриотка оставалась в заблуждении относительно моего истинного вклада в дело Конфедерации.
– Мне неинтересно слушать ваше бахвальство.
– Контрабанда для меня просто промысел – я делаю на этом деньги. Как только это занятие перестанет приносить доход, я его брошу. Ну, что вы теперь скажете?
– Что вы низкий, корыстный человек – не лучше янки.
– Абсолютно правильно. – Он усмехнулся, – И кстати, янки помогают мне делать деньги. Не далее как в прошлом месяце я пригнал свой корабль прямо в нью-йоркскую гавань и взял там груз.
– Как? – воскликнула Скарлетт, невольно загоревшись интересом. – И они не обстреляли ваш корабль?
– О, святая наивность! Разумеется, нет. Среди северян тоже немало несгибаемых патриотов, которые не прочь заработать, сбывая товар конфедератам. Я завожу свой корабль в нью-йоркскую гавань, закупаю у торговых фирм северян – шито-крыто, разумеется, – все, что мне требуется, подымаю паруса – и был таков. А когда это становится слишком опасным, я ухожу в Нассау, куда те же самые патриоты-северяне привозят для меня снаряды, порох и кринолины. Это куда удобнее, чем плавать в Англию. Порой бывает несколько затруднительно проникнуть в чарльстонский или уилмингтонский порт, но вы изумитесь, если я вам скажу, в какие щели умеют проникать маленькие золотые кружочки.
– Конечно, я всегда знала,
– Стоит ли тратить словесный пыл на янки, которые честно набивают себе карман, продавая свой Союз Штатов? Это не будет иметь никакого значения в веках. Все сведется к одному концу. Янки знают, что Конфедерация рано или поздно будет стерта с лица земли, так почему бы им пока что не заработать себе на хлеб?
– Стерта с лица земли? Конфедерация?
– Ну разумеется.
– Будьте столь любезны – освободите меня от вашего присутствия и не вынуждайте вызывать мой экипаж, дабы от вас избавиться!
– Какая пылкая маленькая мятежница! – с усмешкой проговорил он, поклонился и неспешно зашагал прочь, покинув ее в состоянии бессильной ярости и негодования. И к этому примешивался непонятный ей самой осадок разочарования – разочарования, как у обиженного ребенка, чьи детские мечты разлетелись в прах. Как смеет он так отзываться о тех, кто помогает прорывать блокаду! И как посмел он сказать, что Конфедерацию сотрут с лица земли! Его следует расстрелять, расстрелять, как изменника! Она обвела глазами зал, увидела знакомые лица – смелые, открытые, воодушевленные, уверенные в победе, и странный холодок вдруг закрался в ее сердце. Сотрут с лица земли? И эти люди допустят? Да нет, конечно же, нет! Сама эта мысль была предательской и нелепой.
– О чем это вы шептались? – повернувшись к Скарлетт, спросила Мелани, когда покупатели ушли. – Миссис Мерриуэзер – я заметила – не сводила с тебя глаз, а ты ведь знаешь, дорогая, как она любит посудачить.
– Этот человек совершенно невыносим – невоспитанная деревенщина, – сказала Скарлетт. – А старуха – Мерриуэзер – пускай себе судачит. Мне надоело прикидываться дурочкой для ее удовольствия.
– Ну что ты, право, Скарлетт! – воскликнула чрезвычайно скандализованная Мелани.
– Тише, – сказала Скарлетт. – Доктор Мид намерен сделать еще одно объявление.
Когда доктор заговорил, зал немного притих. Для начала доктор поблагодарил пожертвовавших драгоценности дам за щедрость.
– А теперь, дамы и господа, я хочу сделать вам сюрприз. Предложить нечто столь новое, что кого-то это может даже шокировать. Но я прошу вас не упускать из виду, что все здесь делается для наших госпиталей и для наших мальчиков, которые в них лежат.
Все начали придвигаться ближе, протискиваться вперед, стараясь отгадать, какой ошеломляющий сюрприз может преподнести им почтенный доктор.
– Сейчас начнутся танцы – и, как всегда, разумеется, с кадрили, за которой последует вальс. Все последующие танцы – полька, шотландский, мазурка – будут перемежаться короткими кадрилями. Мне хорошо известен галантный обычай соперничества за право повести кадриль, а вот на сей раз… – Доктор вытер платком вспотевший лоб и хитро покосился в угол, где среди прочих матрон сидела и его жена – на сей раз, джентльмены, тому, кто хочет повести кадриль с дамой по своему выбору, придется за это платить. Аукцион буду проводить я сам, а все вырученные деньги пойдут на нужды госпиталей.