Уничтожить королевство
Шрифт:
— Тогда расскажи, как выучила псариин. — Движения его расслаблены, но любопытство в голосе выдает принца с головой. — Расскажи, что знаешь о кристалле Кето.
— Ты спас меня, а теперь меняешь удобства на сведения? Поразительно, как быстро испаряется доброта.
— Я такой непостоянный, — тянет Элиан. — И обязан защищать «Саад». Я не могу доверять любому, кто поднимется на борт. Для начала ему придется рассказать хорошую историю.
Я ухмыляюсь.
Если от меня требуется лишь история, то нет ничего проще. О Втором оке Кето и в наших водах ходят легенды. Моя мать охотилась за ним долгие годы своего царствования. Прежние
Моя мать знает о Втором оке все, кроме того, как его отыскать. И вот, спустя много лет, она оставила попытки. Но неспособность добиться успеха там, где провалились ее предшественницы, всегда раздражала Морскую королеву.
Я вдруг замираю, осененная идеей.
Око спрятано там, куда не добраться сиренам, но стараниями матери ко мне это больше не относится. Если Элиан сумеет провести меня туда, то с помощью ока я смогу воплотить в жизнь величайший ее страх. Королева действительно считает меня недостойной трона? Я докажу обратное, используя Второе око Кето, чтобы свергнуть ее. Уничтожить, как она пыталась уничтожить меня.
Я облизываю губы.
Если Элиан и правда охотится за оком, то в основе его поисков лежит вера в сказки. И раз уж он собирает их, то и меня выслушает. Надо лишь убедить его, что я полезна, и тогда меня выпустят из тьмы клетки на верхнюю палубу. Если удастся подобраться достаточно близко, то мне и когти не понадобятся — я вырежу сердце принца его же кинжалом. Как только он обеспечит мне трон властительницы океана.
— Морская королева забрала мою семью. — Я напускаю в голос побольше тоски, с какой моряки с палуб зовут своих тонущих правителей. — Мы были на рыбацкой лодке, выжила только я. Я изучала их с самого детства, впитывая все возможное из книг и баек. — Я закусываю губу. — Что касается языка… я не претендую на свободное владение, но знаю достаточно. Пленить одну из тварей было легко. Мой отец успел покалечить ее перед смертью, а я смогла удержать.
Элиан вздыхает, явно не впечатленный:
— Если собираешься лгать, придумай что-нибудь получше.
— Я не лгу, — притворяюсь я оскорбленной. — Они напали на мою семью, и одна была ранена. Я из Полемистеса [15] .
При упоминании земли воинов Элиан делает шаг вперед. Затем лезет в карман и достает уже знакомый круглый предмет. Компас, от которого он не отрывался, когда допрашивал меня на палубе. С корпуса свисает изящная золотая цепочка, позвякивая, когда принц открывает крышку.
15
Polemist'es — греч. «воители».
— Ты всерьез
Я стараюсь не обижаться — я бы и сама сейчас не поверила, что я воин, — но и от дела своего не отказываюсь. Мне не нравится, как Элиан смотрит на компас, словно полагается на него в поисках сути. И едва в мои мысли закрадывается ложь, я почти чувствую, как золотой кругляш забирается в водянистые глубины моего разума, дабы вырвать обман с корнем, точно морские водоросли. Это кажется невозможным, но люди обожают всякие хитрые уловки.
— Моя семья — охотники, — осторожно говорю я. — Прямо как ты. Морская королева хотела отомстить, ибо считала, что ее оскорбили.
Пространство между нами заполняется призрачной магией компаса, и я вызываю мысленный образ Мейв, дабы доказать странной штуковине, что формально не лгу.
— Я пытала одну из ее сирен, чтобы получить желаемое.
— Что стало с той сиреной?
— Она мертва.
Элиан смотрит на компас и хмурится:
— Ты убила ее?
— Думаешь, я не способна?
Он сокрушенно вздыхает от моей уклончивости, но трудно не заметить интерес в его глазах — принц почти готов поверить.
— Сирена, — говорит он. — Она рассказала тебе о кристалле?
— Она много чего рассказала. Предложи мне то, что стоит моего времени, и возможно, я и с тобой поделюсь.
— Что предложить?
— Место на корабле и в этой охоте.
— Ты не в том положении, чтобы торговаться.
— Моя семья поколениями изучала сирен. Я гарантирую, что знаю о них больше, чем ты когда-либо мечтал. И ты уже слышал, как я говорю на их языке. Это не торг, это сделка.
— Я не заключаю сделок с девицами, запертыми в клетках.
Губы мои растягиваются в беспощадной улыбке.
— Тогда стоит меня выпустить.
Элиан смеется, достает пистолет и качает головой.
— Знаешь, — говорит, подходя к темнице, — ты можешь мне понравиться. Проблема в том, — он стучит пистолетом по хрусталю, — что между симпатией к кому-то и доверием есть разница.
— Откуда мне знать, я никогда не испытывала ни того, ни другого.
— Когда доберемся до Эйдиллиона, сможем за это выпить.
Я вздрагиваю от одной только мысли об этом. Эйдиллион — земля романтики. Там прославляют любовь, будто величайшую силу, хотя она сгубила больше людей, чем я. Уж лучше слепнуть от сияния мидасского золота, чем очутиться в королевстве, где эмоции — валюта.
— Твоего доверия хватит, чтобы угостить меня выпивкой?
Элиан убирает пистолет и отступает к выходу.
— Кто сказал, что я угощаю?
— Ты обещал освободить меня! — кричу я ему вслед.
— Я обещал тебе ночлег поуютнее. — Он заносит руку над выключателем. — Попрошу Кая принести подушку.
Я ловлю последний отблеск его кривой ухмылки, затем фонари тускнеют, и последнее пятнышко света уплывает из комнаты.
Глава 19
ЛИРА
Отражаясь от берегов Эйдиллиона, свет розовой вспышкой дробит небо на куски. Зависшее над горизонтом солнце опоясано удивительным оттенком красного — словно расплавленный коралл. Меня вытаскивают из темноты клетки в сокрушительные объятия тепла и цвета. Свет есть в любом уголке мира, но в Эйдиллионе он ближе всего к магии. Вроде той, что создала клинок Элиана или трезубец моей матери. Словно грезы способны сотворить нечто мощнее реальности.