Уничтожить королевство
Шрифт:
Бьюсь об заклад, начни я вырывать сердца, народ занервничал бы еще сильнее.
Реома Путодер — это водопад с чистейшей белой лагуной, которая где-то вдали впадает в океан. Слышу я его еще до того, как вижу, затерявшись в бесконечных пекарских переулках, где запах сдобы липнет к моей коже словно парфюм. Громыхает как в грозу, и на пару нерешительных секунд мне кажется, что с неба сейчас ливанет. Но чем ближе я подхожу, тем более знакомым становится звук водопада, столь мощного, что по телу пробегает дрожь.
Я тихо сижу у его подножия, окунув ступни в лагуну. Вода такая теплая, что время
Я верчу в руке ракушку. С самого расставания с Элианом на рынке я пытаюсь услышать хоть что-то, но удостаиваюсь лишь невыносимой тишины. По пути к водопаду я отчаянно прижимала ее к уху, надеясь, что со временем океан откликнется. И пару раз даже почти обманула себя, решив, будто вот он, шум волн. Гул шторма. Бурлящий материнский смех. На самом деле у меня лишь звенело в ушах. Ракушка давно лишилась силы. И только дразнила меня, болтаясь перед глазами и пробуждая жажду обладать ею. Может, это одна из уловок Морской королевы? Оставить при мне ракушку и насмехаться отголосками моего загубленного наследия.
Я крепче сжимаю подвеску в руке, желая ощутить, как она крошится о мою кожу. Трескается и рассыпается прахом. Но когда разжимаю пальцы, раковина цела, ни единого скола, и лишь на ладони моей видны углубления от ее граней. Я широко размахиваюсь и с криком швыряю подвеску подальше. Она входит в воду со скучным плюхом и не спеша опускается на дно. Я вижу каждый миг этого медленного погружения, пока ракушка наконец не оседает на песке.
И вдруг начинает светиться. Поначалу слабо, но потом рассеивается по дну сияющими шарами и тлеющими углями. Я осторожно отползаю. За все то время, что я использовала подвеску для связи с сиренами или даже как компас, указующий путь к родному королевству, такое я видела нечасто. Она зовет, словно чувствуя мое отчаяние, обшаривает окрестные воды в поисках моих сородичей. Теперь это не карта, а маяк.
А затем, через считаные секунды, появляется Калья. Светлые волосы кузины, скользнув по воде, падают ей на лицо, не давая нашим взглядам встретиться.
Я вскакиваю на ноги и молвлю изумленно:
— Калья, ты здесь.
Она кивает и протягивает руку. В длинных когтистых пальцах зажата моя ракушка. Калья бросает ее на траву у моих ног.
— Я услышала твой зов, — произносит тихо. — Ты уже заполучила сердце принца?
Но взгляда не поднимает, и я хмурюсь.
— В чем дело? — спрашиваю. — Ты теперь и смотреть на меня не в силах?
Кузина лишь качает головой, и в груди болезненно трепыхается горечь. Когда-то она так восхищалась мной, что моя мать ее возненавидела. Всю свою жизнь я заботилась лишь о Калье, а теперь она даже не может посмотреть мне в глаза.
— Все не так, — говорит она, словно читая мои мысли.
А потом поднимает голову, и на тонких розовых губах расцветает слабая улыбка, пока кузина непривычно поигрывает водорослями, прикрывающими ее грудь. Она оценивает мой человеческий облик, и вместо ожидаемого страха или отвращения на лице ее отражается любопытство. Калья склоняет голову. Ее молочно-желтый глаз широко распахнут
Я так сильно стискиваю зубы, что они скрипят.
— Что случилось?
— Положенное наказание.
— За что?
— За то, что помогла тебе убить адекаросского принца.
Я возмущенно шагаю вперед и, покачиваясь, замираю на краю лагуны.
— Я приняла это наказание.
— Самую страшную его часть, — поправляет Калья. — Только потому я еще жива.
По коже пробегает мороз. Стоило догадаться, что мать не насытится наказанием одной сирены, когда может покарать двух. Зачем оставлять меня страдать в одиночестве? Она частенько преподносила мне этот урок. Сначала с Крестелл, а теперь с ее дочерью.
— Морская королева излишне милосердна, — говорю я.
Калья смиренно улыбается.
— Сердце принца все еще при нем? — спрашивает она. — Если заберешь его, все будет кончено. Ты сможешь вернуться домой.
Я вздрагиваю от отчаянной надежды в ее голосе. Калья боится возвращаться в море Дьяволос без меня, ибо тогда некому будет защитить ее от моей матери.
— При первой нашей встрече я едва не утонула, так что была слишком слаба, чтобы его убить.
Калья ухмыляется:
— Какой он? Отличается от других?
Я подумываю рассказать ей о компасе Элиана, распознающем ложь, и о кинжале, что остр, как его взгляд, и пьет кровь, которую и проливает. Рассказать, что принц пахнет рыбацкими сладостями и морской солью. Но говорю совсем иное. То, что покажется Калье куда забавнее.
— Она запер меня в клетке.
Она захлебывается смехом.
— Как-то это не по-королевски, — выдавливает наконец. — Разве знатным особам не положено быть любезными?
— Полагаю, у него есть дела поважнее.
— Например? — пылко спрашивает Калья, стягивая с руки нить водорослей.
— Охота за легендами.
Она бросает на меня дразнящий взгляд:
— Разве ты не одна из этих легенд?
Я на эту остроту лишь вскидываю брови, радуясь, что лицо кузины вновь светится жизнью.
— Он ищет Второе око Кето, — поясняю я.
Она плывет вперед и упирается руками во влажную траву у моих ног.
— Лира… ты ведь задумала что-то ужасное? Мне стоит гадать?
— Зависит от того, насколько тебе нравится пресмыкаться перед любимой тетушкой.
— Морская королева зря ожидает преданности, коли сама проповедует иное, — говорит Калья, и я знаю, что она думает о Крестелл. О матери, что самоотверженно отдала за нее жизнь, над чем моя мать может только насмехаться.
Меня не удивляет, что Калья готова пойти против Морской королевы. Единственное, что меня когда-либо удивляло, так это ее неизменная преданность мне. Даже после того, что я сделала. После того, к чему меня принудили. Смерть Крестелл почему-то связала нас, а не развела в стороны, как явно надеялась моя мать. И я не могу не испытывать самодовольства, замечая хитрый блеск в глазах Кальи. Ждала я этого или нет, такое проявление верности слишком уж приятная штука.
— Если принц приведет меня к оку, то с его мощью я стану равной Морской королеве. — Я удерживаю взгляд кузины. — И она больше никогда не посмеет к тебе прикоснуться.