Уничтожить королевство
Шрифт:
— Где твоя сторожевая псина? — спрашивает на клефтизском.
— Которая? — отвечаю я на мидасане, не желая доставлять ему удовольствие и говорить на языке воров и работорговцев.
Встав, Райкрофт облокачивается на трос, что тянется вдоль трапа.
— Раз уж ты здесь, то Кай и эта татуированная дрянь тоже поблизости. И дай угадаю: она целится мне в голову? Как будто жалкий принц посмеет меня убить.
Я изображаю удивление:
— Ты параноик. Тут только я и моя дама, вдвоем, без оружия. Не мог же ты испугаться одного жалкого принца,
Райкрофт щурится.
— А эта? — он одаривает Лиру блудливой усмешкой.
И хотя языка она явно не знает — мало кому он знаком за пределами Клефтиза, — все же с отвращением кривится.
— Не сторожевая псина, — уверяю я.
— Точно? — Райкрофт переходит на мидасан, ухмыляясь точно бродячий кот. — По мне, так похожа на стерву.
Я сохраняю на лице надменную улыбку.
— Ты как всегда очарователен. — Затем лениво обхватываю Лиру за талию. Она ощетинивается и напряженно застывает в моих объятиях. — И это после того, как мы с моей новой подругой пришли полюбоваться твоим кораблем.
— Полюбоваться, — повторяет Райкрофт, — или украсть его?
— Целый корабль? Приятно знать, что ты обо мне столь высокого мнения. — Я расплываюсь в самодовольной ухмылке и поворачиваюсь к Лире: — Как думаешь, он поместится в твою сумочку?
— Наверное. Судя по всему, здесь нет ничего особо большого. — Она многозначительно глядит на Райкрофта, и я кашляю, прикрыв рот, чтобы не расхохотаться.
— Ладно, — скалится Райкрофт. — Допустим, я купился. — Он раскидывает руки в угрожающем приветствии и словно представляет нам громаду корабля за своей спиной. — Поднимайтесь на борт. Обсудим ром, достойный короля.
Выпад в мою сторону. Обоюдоострым мечом, дабы указать на то, кем я еще не стал, и поглумиться над тем, кем когда-нибудь стану. Не пират, но вечный принц.
Резким кивком я принимаю приглашение, не убирая руки с талии Лиры. Обострившиеся инстинкты велят идти за Райкрофтом, а не впереди. Наблюдать за его жестами, взглядами и за двумя десятками мужчин, что не отрывают от нас глаз, когда мы усаживаемся за стол на палубе корабля. Нельзя ни на секунду допускать мысль, будто Райкрофт не желает мне смерти. И что он не попытается осуществить желаемое, когда я украду ожерелье.
Упомянутый им ром из Мидаса, что встревожило бы меня куда меньше, если б он не хранился в дворцовом погребе. Бутылка — дутое стекло, скрученное в форме нашего герба, с замысловатой печатью из жидкого золота. Да и в самом напитке дрейфует золотая пыль, переливаясь на фоне отблесков стекла. Не знаю, когда Райкрофт украл его и зачем — потому что мог или потому что хотел показать мне, что может, — но руки мои под столом сжимаются в кулаки.
Я молю богов, чтобы палец Мадрид дрогнул на спусковом крючке.
— Как вам вкус? — спрашивает Райкрофт.
Лира подносит кубок к лицу и вдыхает. Не то вынюхивает яд, не то и в самом деле хочет насладиться напитком, но она закрывает глаза и выжидает несколько мгновений, прежде чем испить из чаши. Затем слизывает с губ крупицы золота, что
После этого ее жеста кулаки мои разжимаются, а весь гнев улетучивается. Каждое движение Лиры столь чувственно, она прекрасно играет свою роль. А может, ей и делать ничего не надо, лишь наслаждаться вожделением в глазах Райкрофта, когда он смотрит на нее, кусая губы.
— Великолепно, — говорит Лира, и я с трудом узнаю ее голос.
— Хорошо. — Улыбкой Райкрофта можно резать сталь. — Не хотелось бы, чтобы ты осталась неудовлетворенной.
— О, в такой чудесной компании это мне точно не грозит.
На его лице отражается расчетливая похоть. Райкрофт подмигивает Лире и поворачивается ко мне:
— Так ты откроешь мне причину своего визита? Или продолжим эту игру?
О, эта игра только началась. Нужно накрутить его, чтобы подозрения взяли над ним верх. Пусть гадает, что я замышляю, пока Лира играет на его эго и трепещет от каждого его бессмысленного слова. Пусть следит за каждым моим шагом и велит людям прочесать доки, где ждет моя команда. Пусть растрачивает внимание на что угодно, кроме скромняжки Лиры. Безобидной пустышки, которой я щеголяю перед ним как принц-идиот, каким меня и считают.
— Если честно, — говорю я, взбалтывая ром в кубке, — у меня к тебе дело.
Райкрофт откидывается на спинку стула и кладет ноги на стол.
— Выкладывай. Если хочешь что-то обменять, то, может, мы и договоримся.
Он пылко глядит на Лиру, и она смущенно улыбается. Я и не знал, что она способна выглядеть застенчивой, но, похоже, недооценил ее навыки лицедейства. Лира так убедительно накручивает на палец прядь волос, что я далеко не сразу замечаю ее сжатый под столом кулак. Лицо ее не выдает истинных чувств.
— Из королевской сокровищницы Мидаса исчез желтый сапфировый амулет, — дословно вспоминаю я ложь, которую мы репетировали. — Я надеялся, ты что-нибудь о нем знаешь.
Странноватое лицо Райкрофта довольно сияет. Он закидывает руки за голову.
— Так ты явился обвинить меня?
А он будто бы и рад.
— Амулет мне дорог, — говорю я. — Если бы он внезапно нашелся или если бы ты выяснил, где он может быть, я был бы благодарен за информацию. Можно сказать, она бесценна.
Я почти вижу, как Райкрофт пытается решить, стоит ли притвориться, будто у него есть искомое, просто чтобы посмотреть, как я выкручусь, или лучше предложить помочь мне найти амулет за баснословную плату.
— У меня его нет, — признается Райкрофт, будто мотылек спеша на пламя. — Но до меня долетали шепотки.
«Ложь, — думаю я. — Бредовейшая ложь».
— Возможно, я знаю, где он.
Я проглатываю усмешку и изображаю интерес, словно и впрямь верю, что он может отыскать воображаемую мидасскую реликвию.
— Во сколько мне обойдется эта информация?
— Мне нужно время убедиться, что мои сведения верны. — Точнее, чтобы собрать эти сведения. — А еще, думаю, меня устроит твой корабль.