Уникальный элемент
Шрифт:
— Готово.
— Чего она рот-то разинула? — придирчиво пробурчал кудрявый, изучая полученный снимок. Вытертые серебряки один за другим с тихим звяканьем посыпались в руку мага.
— Я всего лишь делаю отпечатки с того, что вижу, — равнодушно обронил бледный, пряча добычу в кошель.
— И лошадь убогая… — парень свернул бумагу. — Тоже мне достопримечательность… Эй! Да вылезай уже, хорош бултыхаться! — скомандовал он подруге, пытавшейся удержать равновесие во взбаламученной воде фонтана.
Единорог беззвучно
…А провизией путешественники все-таки запаслись. Благо что серебра из подковки вышло не так уж и мало.
Попадаются люди, чьи души заякорены. Нет в них движения. Якорем может служить обида или усталость, равнодушие, страх, глупость, зависть. А вокруг иного якоря, такого как вожделение, ревность или месть, ходит душа кругами, день за днем, как слепая лошадь на привязи…
* * *
Дорога распалась надвое. Правая, широкая, выложенная золотистым камнем, утекала в направлении невидимого города. Левая, попроще, бежала прежним курсом, углубляясь в рощицы. На развилке высился указатель — косматое, кривое солнце. Далекий город словно грубо стянул к себе большинство острых лучей. На каждом горела чеканка — Золотой город, Осенние сады, Лебединый мост, деревня Клюжники…
Самый скромный лучик указывал на трактир, рассевшийся за развилкой. Трактир звался легкомысленно «Солнечный заяц».
Явно древнее, двухэтажное строение, словно не сложенное, а выращенное из камня, обступили светлые клены. Мох, деликатно касаясь завитков фундамента, оттенял складки и не решался забраться выше.
— Симпатичное заведение. — Белый гиппогриф нерешительно затоптался, резко сбавив ход. Поскольку Элия явно не могла говорить таким робким голоском, осталось сделать вывод, что это животное запросило пощады.
— И куда мы, в самом деле, несемся? Башня века простояла, небось не упадет, — поддержал инициативу Лако. Брюс всего лишь озвучил его согласие.
И оба гиппогрифа солидарно свернули во двор трактира. Всадники не возражали.
— Господа, позвольте!.. — невесть откуда вывернулся костлявый тип в странной плоской шляпе, бестрепетно ухвативший обоих гиппогрифов под уздцы.
Лако злобно лязгнул клювом. Белый взъерошил перья на загривке, прищурив желтые глаза.
— Эй, осторожнее! — Элия торопливо спешилась.
— Не беспокойтесь, — костлявый резко дернул головой, и странная шляпа с макушки упала ему на физиономию, оказавшись проклепанной кожаной маской с прорезями для глаз. — Мы умеем с ними обращаться… — И он попрочнее намотал поводья на кулаки в перчатках с крагами.
Ну вот! Совсем другое дело! Стоит обзавестись гиппогрифом, как обслуживающий персонал трактиров
У добротной коновязи топталось, пофыркивая и кивая, несколько лошадей. Под навесом стояла богатая карета и простоватая двуколка. А потом Брюс заметил и пегого гиппогрифа, привязанного за решеткой.
Элия глянула, куда Брюс указал, но отделалась мимолетным пожатием плеч. Это можно расценивать как знак того, что она понимает опасность ситуации и не полезет на рожон?
Ох, вряд ли…
…В неожиданно светлой, обитой деревянными панелями зале явственно пахло зайцами. Не солнечными — обычными. Преобладали ароматы жареной, пареной и печеной крольчатины, но к ним примешивалось амбре от заячьей подстежки с чьей-то куртки на вешалке в углу.
Устроились у камина, под ушастым чучелом. Брюс невольно повел носом, надеясь, что пыльная вонь ему померещилась. В зеве камина стояла клетка с десятком жар-птах. Птицы скучали и едва светились.
— Жаркое из… курицы, — Элия неприязненно уставилась на вышитого на переднике служанки толстого кроля.
Как ни старалась она прикрыть лицо волосами, ободранные песком лоб и щеки все еще багровели. И служанка с любопытством вглядывалась, не спеша уходить:
— Позвольте предложить вам наше особое блюдо из лесного зайца под золотой картофельной корочкой с подливой из…
Брюс перехватил пристальный, оценивающий взгляд из дальнего угла. Угрюмый лысоватый человек откинулся на стенку, пряча под полуопущенными тяжелыми веками блеск глаз. К рукаву его темного дорожного костюма пристало пегое перо. Стоявшая на столе кружка, полная до краев темным элем, тосковала забытая.
Зато соседи человека в темном веселились. Два богато одетых юнца пили сами и наперебой угощали раскрасневшегося простака самого деревенского вида. У ног его притулился потрепанный дорожный рюкзак. Куртка, подбитая заячьим мехом, явно тоже принадлежала простаку.
Кроме этой странной компании в трактире задержалась чопорная пожилая пара, сутулый бородач в плаще странствующего лекаря с бледным заморенным учеником, торговец в круглой шапке с длинными ушами, поглощенный ворохом счетов, и еще некие непроясненные личности, засевшие в углах.
На редкость разномастный набор. Но беспокоил Брюса только маг.
А еще вид из окна. Прямо за трактиром, живописно обернувшись шалью мха и папоротников, враскос торчали могильные памятники. Много… Фамильное кладбище семейства трактирщика? Уж больно камни простые. Такие безымянным бродягам ставят.
— Э-э… знаешь, я, пожалуй, не стану здесь обедать. Что-то у меня вызывает сомнение здешняя кухня…
— Я тоже не люблю крольчатину, но у них есть курица, — Элия нетерпеливо сверлила взором дверь на кухню, надеясь гипнозом выманить оттуда девицу с заказом.