Универсальная память
Шрифт:
Вихрь непривычных ощущений и мыслей обдал его колючим дискомфортом. К такой грубой, нетерпеливой форме жизни он не привык.
Может быть, привыкнет.
А вот этого допускать никак нельзя!
Иначе он потеряет способность замечать отклонения и не выполнит сою миссию.
Ему надо идти в самую гущу событий. Очень надо, потому что от него зависит многое, если не все.
Каждый раз подобные миссии заканчивались по-разному.
Никогда еще он не задерживался дольше положенного – он должен выполнить свое задание, не
Нить, связывающая его с Землей, крепла, превратившись в толстый канат.
Вздрогнув, он увидел планету, в том виде, в котором привыкли ее видеть мы. И еще немного по-своему. Чистым, незамутненным взором постороннего, которому многое показалось интересным.
Он вдохнул слишком сильно, чуть было, не задохнувшись от облака выхлопного дыма, беспечно выпущенного нагло торчащей трубой старого КРАЗа.
И как опытный путешественник, сразу взял себя в руки, стараясь впредь быть осторожней.
В его карманах находилось семь крошечных камней-чипов, которые он должен был оставить в самых главных, ключевых точках, с таким расчетом, чтобы они могли не только передавать и принимать информацию от далекой Земли в любую точку пространства, но и самостоятельно вывести планету на новый, более светлый уровень…
Люди спешили на работу, нервничая в бесконечных пробках, растянувшихся на многие километры по всей Москве.
Длинные, короткие, шикарные и не очень автомобили, сигналили во всю мощь. Он опустил сверху мрачный взгляд: покосился на смог, засевший над сверкающими отполированными кузовами.
Неужели подобное он встретит по всей планете?
За столько то лет существования разумной жизни, человек не придумал ничего более эффективного и безопасного для того, чтобы просто оказаться в другом месте, спросил он себя. Наверное, они просто ленивы.
Разве можно так себя травить изо дня в день. Может быть все-таки, люди придумали что-то более интересное. Но не смогли осуществить свою мечту. Может быть, ответил он сам себе. Почему тогда миллионы людей так мучаются? Ответ там же, где и ответ на вопрос – почему он здесь?
Пожалуй, не стоит относиться ко всему так серьезно, иначе места для остального у него уже не найдется.
Первое впечатление надолго врезалось в память – тратить столько усилий, а главное времени на такую, в общем – то пустяковую проблему? Ему стало по-настоящему жаль этих несчастных людей, оказавшихся волею неизвестно кого в железном плену автомобильной индустрии.
Чтобы он не увидел, решил про себя Дениус, нужно всегда сохранять спокойствие.
Не может сочетаться гармония с диссонансом. В конце концов, не в таких пропорциях.
Тяга к сиюминутной выгоде, зачастую сомнительной – вот, что движет основной массой людей. Сделал он для себя такой вывод после непродолжительного наблюдения.
А, ну их.
Если долго думать, можно стать такими же, как и они.
Мысль притягивает подобную.
Что здесь
Картина, представившаяся его взору сверху, показалась не очень привлекательной, и он решил спуститься на самый нижний уровень, где живет и работает обычный человек, который редко задумывается над вопросом – зачем он живет.
Слишком много шума, вот что больше всего поразило его. Разве можно в таком шуме сохранить душевное равновесие. Рев двигателей, шелест шин, стук колес поездов метро, музыка, напоминающая ритм кузнечно-прессового цеха…
На многие вопросы жизнь требовала ответа, причем немедленно.
Навстречу ему шла молодежная группа – шестеро не очень воспитанных людей. На вид им было лет по семнадцать – двадцать, раскованные, громко смеялись. Двое потягивали «Клинское» из горла.
Увидев мужчину, они остановились, оглядели с ног до головы: широкие брюки, коричневая куртка с бахромой, длинные черные волосы – странновато по их понятиям.
– Откуда ты такой взялся? – презрительно сплюнул высокий бритоголовый парень с массивной челюстью и серьгой в ухе.
– Вам это знать совсем не нужно, – ответил Дениус ровным, уверенным голосом. Небольшой акцент все же выдавал в нем человека не местного.
Язык он освоил всего за несколько часов, наблюдая за людьми. Их мысли были ему понятны. С общением никаких проблем не было, он встречал намного более сложные формы контакта, в которых звуки и вибрации означали более глубокий смысл, который невозможно дословно выразить нашими словами. Когда он углубился в значение слов, язык ему понравился, при той очевидной скупости средств, тем не менее, можно высказать многое. Даже не договорив фразу до конца.
– Хм, нехорошо, дядя! Так с нами нельзя, – высокий парень, справедливо награжденный отталкивающей внешностью, злобно сверкнув глазами, подошел поближе и ткнул кулаком в грудь.
К нему шагнул еще один и оскалился:
– Давай гони деньги, выворачивай карманы, – откуда только такие хриплые, твердые голоса берутся.
– Извините, молодые люди, но вы ошиблись, у меня в карманах нет денег, – пожал широкими плечами Дениус.
– Врешь гад, – лезвие финки, нацеленное в грудь, описав сальто, вонзилось в газон по самую рукоятку.
– Ну, ты… полегче. Драться полез, тогда получай, – полноватый парень с низким, неприятным тембром, набросился на него, бешено размахивая увесистыми кулаками.
Не прошло и секунды, как толстяк взвыл от боли, будто нанес несколько ударов по… бетонной стене. Его приятель развернулся и поднял ногу, чуть не сломав ступню о невидимое препятствие. Поняв, что дальше двигаться просто бесполезно, он удивленно посмотрел на Дениуса. Тот спокойно стоял, скрестив руки на груди. И за все это время не сделал ни одного движения.