Университет имени Конкордии Непобедимой. Маскарад
Шрифт:
Смеясь, Флос запрокидывает голову. Ей так нравится управлять, так нравится чувствовать себя важной и нужной. В конце концов, только так на нее по-настоящему обращает внимание мама. Стоит ей что-нибудь натворить, и Конкордия тут как тут: забывает о Модестусе, который глядит на нее свысока, и об отце, что теперь прячется в добровольном заточении.
Ему не понравилось, когда Флос украла его глаза.
«Но почему? – думала она, опять склоняясь над водой. – Он ведь жестоко обидел меня
– Пуэлла, ты в порядке?
Девушка приоткрыла губы, силясь вымолвить хоть слово, но Флос уже овладела ею, проталкивая в голову все больше и больше воспоминаний. Даже если бы Пуэлле захотелось остановиться, было слишком поздно. Она медленно, но верно срасталась сущностями с Флос, объединялась с нею в одно большое и гармоничное целое.
– Что это?!
Она видит свое отражение. Кричит, будто безумная, впивается ногтями в землю, и та засыхает под воздействием чакр. Водная поверхность трясется от страха, но не перестает издеваться над нею: из озера на Флос глядит девочка с уродливой черной прядью, спадающей на глаза.
– Мама, я взываю к тебе! Услышь меня, приди ко мне!
Она валится на землю, дрыгает ногами в воздухе и впервые в жизни ощущает страх – подумать только, некая сила оказалась сильнее, отбилась от рук, решила наказать ее! Руки Конкордии сжимают плечи, приподнимают тело, и Флос утыкается личиком в родную материнскую грудь. Ей так хочется, чтобы мама приходила просто так. Чтобы она обнимала ее, когда все хорошо, когда она просто нуждается во внимании и поддержке.
Одинокая слезинка скатывается по щеке. Флос нравится канючить, но сегодня ее ужас неподделен.
– Почему у меня появилась черная прядь в волосах, мама? Что это значит? Ты можешь остановить того, кто мне вредит?
Конкордия отстраняет ее, смотрит с легкой надменностью, которую так просто спутать с милосердием. Флос слегка сжимается под ее взором, но все равно чувствует горькую радость: даже такие глаза, обращенные к ней, гораздо лучше, чем вовсе никакого внимания.
– Я не могу остановить высшие силы, малышка, – говорит она. – На свете существуют безымянные абстрактные сущности, дающие власть богам. Иногда они бывают милосердны, а иногда – жестоки.
– Так значит, ты не самая сильная на свете? – спрашивает Флос. – Но ведь ты создала целый мир!
– Однако при этом некто создал и меня тоже, – мягко кивает Конкордия. – Этот же некто, я полагаю, прислал мне однажды Корвуса, решив зло пошутить.
– И он же наградил меня этой уродливой прядкой! – вопит Флос. – Ну почему он такая сволочь?!
Рядом скользят неведомые фигуры. Пуэлла видит Формидота и Вермиса, которые, склонившись над троном, отчего-то держатся за руки. У них странный вид: они не то встревожены, не то удивлены. Сфокусировать взгляд на одном лице
Чтобы не видеть два идентичных отвратительных лица, Пуэлла дергает головой, и та легко поворачивается, словно дверь на смазанных петлях.
«Какое странное сравнение».
Внизу стоят разряженные декурсии, облаченные в роскошные одеяния. Уродливые и прекрасные по человеческим меркам, они выглядят так, словно собрались на бал. Впрочем, сейчас ведь и есть празднество – в некотором смысле, прямо сейчас Пуэллу коронуют. Будет принесена жертва, ее заставят выпить кровь эгрегиусов, дабы стать их предводительницей.
Корвус стоит среди них. На нем новенькое лунпао, широкое, золотое, расшитое; белые волосы украшены золотой фероньеркой, на каждом пальце красуется по кольцу. Он ведет себя легко и развязно, от прежней напускной сонливости, от усталости и растерянности не осталось и следа. Сомнус крутится вокруг него, подносит напитки.
Пуэлла вглядывается в толпу, стелющуюся перед нею: слуги носятся туда-сюда с подносами, кажется, звучит некое подобие легкой музыки. У каждого из присутствующих – жуткая фибула на груди. Человеческий череп, окаймленный золотыми волосами.
«Череп Конкордии, бессловестное проклятие в ее сторону».
Мужчина в изящной сюркотте касается своей щекою щеки Корвуса, по-братски весело обнимает его за плечо и громко хохочет. Альбинос приподнимает бровь, усмехается краешком губ и отстраняется; это выглядит так гармонично, так правильно, так естественно, что Пуэлла удивляется: и как она могла считать, что ее фамильяр, одно из древнейших существ Двенадцати Держав, даст так легко себя обмануть?
Он ведь, в конце концов, не восемнадцатилетнее создание, едва познавшее жестокость реальности. За его спиною долгие и долгие столетия, тягучие, как жвачка.
«И снова – такое странное сравнение!»
Два разума – разум Флос, спавший, забытый, отчужденный – и жаждущий знаний разум Пуэллы схлестнулись вместе. Ее чакры давно не горели, однако воспоминания все еще лились рекою, наслаивались на реальность. Их было не остановить – и не сказать, чтобы Пуэлле так уж сильно хотелось препятствовать этому безумному потоку.
Они чернеют по волоскам, складываются в целые пряди. Это уже не остановить, однако паника сменяется интересом: всякий раз, прикончив очередное невинное существо, Флос бежит к зеркалу и любуется собою, выискивает отличия.
Теперь всем известно, что происходит.
Один черный волосок – одно убийство.
Высшие сущности будто предупреждают ее о чем-то, однако Флос веселится, чувствуя нарастающую тревогу матери. Теперь Конкордия подолгу сидит с нею, уделяет ей внимание, беседует. Флос ощущает себя нужной, и ей так приятно, так весело, так легко. Мир вокруг удивительно красивый, ажурный и сказочный, а из окошка покоев открывается чудесный вид на личный сад и неописуемо воздушную Премеру: лучшее место во всех Двенадцати Державах, а возможно, и в целой Мультивселенной.