Университет вредной магии. Пособие по выживанию
Шрифт:
– И он ее… выгнал? – я уже исключительно шептала.
– Лучше бы выгнал тогда, – тоже шепотом ответил домовой. – С ним она жила, полюбовницей-то.
Недоверчиво гляжу на домового. То есть не то чтобы словам не верю, нет, домовые народ честный, просто как понять – «с ним жила», коли там еще две ведьмы имелись.
– Д-долго жила? – спросила осторожно.
– С год где-то, – произнес дядь Никодим, – а мы с Борей ждали и ждали, что вернется, одумается, что проснется гордость-то – четвертой полюбовницей
И тут я как заору:
– Чего?!
Домовой, как раз себе самогона еще наливавший, от моего вопля едва не расплескал все. Взглянул укоризненно, рукавом стол вытер и хмуро спросил:
– Чего орешь?
Ну я раскрывать-то карты не стала, просто уточнила:
– Речь-то, случаем, не о лорде Тиаранге?
И замерла, ответ ожидаючи.
– О нем, будь он трижды проклят, о нем, изверге.
Слов нет, одна ругань позорная. Правда, и вопросик:
– Дядь Никодим, вы сказали, что две ведьмы у него было, а потом говорите – четвертой полюбовницей стала… А что, и третья была?
– Была, магиня какая-то, вроде даже адептка из этой ихней АБМ, тож с ними в одном доме жила. Дом-то большой, комнат много, вот он и поделил его на две половины, стало быть, на одной эти живут, между собой не ссорятся, а на вторую половину им ходу нет, он сам, коли хочет, приходит, а коли нет – так и кукуют они в одиночестве.
– Э-э-э, – все еще слов не было, – и что он, ко всем?
– Нет, Стаська, не ко всем, а к кому пожелает, к той и придет.
Дядь Никодим выпил залпом и продолжил:
– К моей-то ходить совсем перестал. Месяц она ждала, второй, третий да и, собрав вещи, ушла поутру, только.
– Только что?
Махом выпив все из кружки, домовой ударил ею о стол и в сердцах ответил:
– Вот только не отпускал он ее!
И вот я собиралась дослушать жутко слезливую историю, но в домик снова постучали. Не в пример сильнее – бутылка едва со стола не свалилась, а после раздался рык:
– Никодим, ты что творишь?
Домовой охнул и прошептал:
– Ох, Владлен Азаэрович!
И полез под стол.
– А кто это? – тоже шепотом спросила я.
– Ддекан, – заикаясь, ответил домовой, – ччертового факультета… Меня нет!
Следующий удар заставил покоситься картины на стенах и жалобно заскрипеть шкаф.
– Никодим! – рявкнул взбешенный черт.
– Нет меня, нет, – настолько тихим шепотом, чтоб никто не услышал, выдал домовой.
И тут одна из картин со стены грохнулась и стекло защитное взяло и разбилось.
– Охохонюшки, – жалобно простонал владелец дома.
– Никодим, разнесу к демонам всю твою хибару! – заорал черт.
И у меня сдали нервы. А когда у меня сдают нервы, чертям лучше на глаза не показываться!
Вскочив, я схватила свою боевую метлу, в пять
И он такой грозный был, такой злой, с лицом таким перекошенным и шеей мускулистой, конкретно вздувшейся, что мои нервы мгновенно прекратили сдавать, тихомирно вернулись обратно, оставляя хозяйку совершенно не способной вести диалог. И потому, когда черт разъяренно взглянул на меня, я всего лишь пролепетала:
– А нас нет дома.
На лице мужика отразилось заметное удивление, и он поинтересовался:
– Кого – вас?
– Меня, метлы и домового, – отступая и пытаясь прикрыть дверь, сообщила я.
Дверь закрыть не удалось, потому что кое-кто был против. И этот самый кое-кто внимательно оглядел меня, метлу, домового, который в свою очередь из-под стола выглядывал, и задал нетривиальный вопрос:
– А вы что, вместе живете?
– Да! – отбросив метлу и вцепившись в дверь, чтобы наконец закрыть ее, ответила я.
Черт продолжал держать створку одной рукой вообще без какого-либо напряжения и, странно улыбаясь, смотрел на меня, чтобы в итоге поинтересоваться:
– А что вы делаете?
– Дверь закрываю! – рявкнула я, уперевшись ногой в стену и продолжая свое правое дело – тянуть ручку на себя.
– Так вас же дома нет, – ехидно заметил Владлен Азаэрович, не испытавший ни малейшего дискомфорта от вовлеченности в процесс моей ноги.
Более того, он почему-то странным образом стал смотреть, собственно, туда, откуда ноги брали начало, и как-то даже про домового забыл.
Я еще раз, отчаянно пыхтя, потянула на себя дверь и только потом сообразила.
– А куда вы, собственно, смотрите? – возмутилась, мгновенно опуская ногу и натягивая юбку пониже.
– Уже никуда, – ничуть не смутившись, соврал подлый развратный декан чертового факультета. – Так, говорите, вас дома нет?
– Именно так, – уперев руки в бока, ответила я.
– Хм… – Черт, а он был на земле, а дверь-то – она метра на полтора от земли будет, еще раз оглядел меня с ног до головы и поинтересовался: – А когда вернетесь?
– Куда вернемся? – не поняла я.
– Домой, – зло пояснил черт.
И поскольку лицо его опять приняло зверское выражение, я не задумываясь ответила:
– Никогда!
– Это как? – вновь удивился декан. – Знаете, удивительное дело, и дома вас нет, и возвращаться вы не планируете.
– А чему удивляться?! – воскликнула я. – Вы бы на себя в зеркало взглянули, тоже бы возвращаться домой отказались!
У черта медленно, но верно и яростно сузились глаза.
– Беги, Стаська, – сдавленно посоветовал домовой из-под стола. – Ты ж его смертельно оскорбила…