Университетская набережная
Шрифт:
Сходил за пивом.
Гремяка по одному запускал нас к себе и чинил допрос с пристрастием. Он опасался массовой драки, а, точнее, её последствий. Воспоминания о том, как на танцполе Мастер на паях с Женькой Смирновым отмахали журналистов, и какой вселенский скандал после этого разразился, жили в памяти наших преподавателей со времён первого курса.
Их не перешиб даже Зеленков, схлопотавший в городском суде высшую меру социальной защиты. Когда в начале 2007 г. у меня гостил Крувой, в аккурат на его день рождения
Почему не перешиб? Потому, что Мастер, в своём роде, был великим человеком, да жаль его. Сражён булатом, он сгинул где-то на Ладоге, устроившись в тамошнее пароходство трюмный матросом.
Король воды, ghouvna и пара.
Помню, как-то зимой заявился он с мороза и плюхнул на тумбочку что-то увесистое. Гляжу, а это скрученная в жгут и задубевшая на морозе нижняя деталь его туалета. Остальные шмотки вроде сухие, волосы - тоже.
– Валерка, ты чего?
– Ничего.
Ему лень было тащиться через два моста в обход, поэтому он между льдин переплыл Неву в районе Зимнего дворца, одной рукой держа над головой снятую одежду и обувь. При этом врожденная скромность позволила ему скинуть исподнее только по прибытии на безлюдный Заячий остров. По дороге домой оно и заиндевело.
А на первом курсе Мастеру пофартило. Кто был прав, кто виноват, выяснить не удалось. Юристов двое – они целы и невредимы, утверждают, что разнимали нескольких дерущихся. Журналистов – туча, и все с телесными повреждениями различной степени тяжести, повлекшими за собой временную утрату трудоспособности.
На лекциях сидят только девчонки, ребята не появляются, говорят, что их отметелили два краснорожих циклопа, сколь пьяных, столь и свирепых. (Плечистый Женька по жизни был рыж, а невысокий Мастер светло-рус и лицом после портвей-вина действительно пунцовел).
Позднее, большое количество пострадавших Мастер объяснял тем, что в армии его учили сначала бить в голову и в печень, а потом уже разбираться, с какой целью незнакомцы толпой подходят к тебе во мраке ночи. Клялся, что к посягательству на свободу слова его действия никакого отношения не имеют, поскольку газет он не читает и читать не будет. Никогда в жизни.
Декан, надо отдать ему должное, наших отстоял. Уголовного дела не возбуждали, ограничились мерами дисциплинарного воздействия. Правда, на третьем курсе дело всё же возбуднули, но Лёха, Моисей, Шарыков и Крувой проходили по нему потерпевшими. На углу Большого проспекта и Косой линии шайка неустановленных следствием злоумышленников отняла у них выпивку и закуску, а заодно и табло каждому начистила.
По почерку уголовный розыск Василеостровского РУВД опознал в налётчиках лимиту с Балтийского завода, но дальше этого опознания, носящего несколько виртуальный
Гремяка убил уйму времени, пока не убедился, что каждый из нас врёт ему как сивый мерин. Тогда, махнув на дознание рукой, он усадил всех перед собой, и устало спросил:
– Милиция в курсе?
– Нет, нет, нет!
– хором закричали гости. И столько искренности было в наших нестройных криках, что он поверил, тяжело вздохнул и велел нам убираться из кабинета.
6. Без прикупа
К этому времени почти вся группа уже отстрелялась. Из аудитории выскочила секретарь экзаменационной комиссии:
– Ребята, ищите себе бумагу, у нас закончилась.
Пришлось занырнуть на кафедру к Явичу, который без разговоров снабдил меня несколькими листами формата А-4. Основную часть добычи я пустил по рукам, а пару листочков сложил в несколько раз и сунул во внутренний карман так опрометчиво отчищенного Валькой пиджака . Это меня и сгубило.
Билет я знал, поэтому с ответом торопиться не стал, а решил спокойно посидеть, послушать, как другие отвечают, чтобы чего полезного почерпнуть, да и с экзаменатором не промахнуться.
Посидел, послушал.
Нелишним будет напомнить, что государственный экзамен принимала комиссия из нескольких человек. Возглавлял её Бельсон из института МВД. Почему-то рядом с ним сидел Собчак, к госправу отношения не имевший. Судя по всему, народу не хватало, вот его и высвистали для кворума. Перед семью экзаменаторами сидели три или четыре отвечающих. Моисей, которому Собчак поставил пятёрку за диплом, подгадал, чтобы отвечать именно ему. До этого я держал Моисея за умного, поэтому прислушался.
– Значит, Вы утверждаете, что исполком не юридическое лицо, - ноздри Собчака нервно трепетали. Их хозяин чуял аромат свежей молодецкой крови.
– Не юридическое, - Моисей втянул голову в плечи.
– А финотдел исполкома? – Анатолий Александрович расправил и распростёр над нами оба своих крыла, на какое-то время затмив ими солнце. Воздух разом потемнел, как перед грозой в фильме Зеркало.
– Финотдел – юридическое, - обречённо сказал дядя Саша.
– Как же так, – звенящий от негодования голос Собчака взлетел под самый потолок, - отдел исполкома – юридическое лицо, а сам исполком – нет! Вы по какому учебнику готовились?!
В аудитории повисла гробовая тишина. Было слышно, как, стартовав на Большом проспекте, натужено воет реостатами ленинградский троллейбус, пытаясь с места набрать крейсерскую скорость в 35, а то и 40 км/час.
– По зелёненькому, - ответил будущий министр юстиции РК. Я мерзко хихикнул. Только тут Собчак заметил, что Бельсон, не отрывая взгляда от стола, уже минут пять утвердительно кивает головой, соглашаясь с ответами экзаменуемого.
Сарданапал, ты посрамлён!