Уоррен Баффет. Лучший инвестор мира

Шрёдер Элис

Уоррен Баффет — скромный человек, который страдал от конфронтации и нуждался в людях, склонных уберечь его от «острых углов». Его страхи всегда носили личный характер и не были связаны с финансовой деятельностью. Он никогда не был скромным, когда дело касалось денег. Страстное желание разбогатеть давало Уоррену достаточно смелости для того, чтобы проезжать на велосипеде мимо дома, где жила злобная собака, и развозить в Спрингз-Вэлли все газеты до последней. Эта страсть направила его в Колумбийский университет на поиски Бена Грэхема после того, как он был отвергнут Гарвардом. Она заставляла его предлагать свои услуги в роли финансового консультанта людям, которые раз за разом отказывались с ним разговаривать. Она дала ему силы вернуться к Дейлу Карнеги после того, как он растерялся на первой встрече. Она заставила его принять ряд непростых решений во время кризиса в Salomon и даже изъять часть вклада из своего Банка репутации. Она дала ему силы достойно пережить безудержную критику в годы

роста интернет-пузыря, когда у него не было возможности достойно ответить. Он провел всю жизнь в попытках отказаться от риска или, если это было невозможно, максимально его снизить, но в конце концов оказался куда более смелым человеком, чем мог предположить.

Уоррен Баффет никогда не называл себя храбрецом. Скорее, он отдавал должное своей энергии, умению концентрироваться и рациональному темпераменту. Прежде всего он считал себя учителем. Всю свою взрослую жизнь он стремился соответствовать идеалам, которые внушил ему его отец. Уоррен считает, что Говард прежде всего научил ему тому, что вопрос «каким образом» значит в жизни гораздо больше, чем «сколько стоит». Ему было непросто сохранять свои принципы в безжалостном мире. Баффету помогло то, что он был честным по своей природе, и то, что он постоянно испытывал потребность делиться своими взглядами с другими. «Он сознательно ограничил количество своих денег, — говорит Мангер. — Уоррен мог бы заработать куда больше, если бы не тащил за собой всех акционеров и не сохранял партнерство так долго, как это только было возможно». Эти дополнительные деньги, с учетом фактора сложного процента, могли бы лично ему принести еще многие десятки миллиардов⁴. Он мог бы продавать и покупать компании, составлявшие Berkshire Hathaway, на основании холодного расчета об их финансовой отдаче, не думая о людях, стоявших за каждой из них. Он мог бы стать королем поглощений. Он мог бы использовать свое имя для продвижения огромного количества направлений деятельности. «В конечном счете, — говорит Мангер, — он просто этого не хотел. Он любил конкуренцию, но никогда не занимался конкуренцией вне границ своей этики. Он хотел прожить жизнь определенным образом, и это позволило ему заработать уважение в обществе и создать прочную основу для своей деятельности. И я готов поклясться, что за счет этого жизнь Уоррена сложилась самым благоприятным для него образом»²⁰.

Желание делиться своими знаниями вкупе с внутренней щедростью заставляло его месяцами писать свои ежегодные письма акционерам. Его желание устроить шоу заставило его как-то раз повесить сборный дом под крышей здания, в котором проводилось собрание акционеров. Его избыток чувств — веселиться, валяясь на матрасе в мебельном магазине. А его внутренняя самооценка — всю жизнь придерживаться концепции «запаса прочности». А знание о гандикапе — вычислять, что может приносить будущее. Наконец, страсть Баффета к проповедованию заставила его выступать с предупреждениями всему миру о возможных опасностях. Искренняя любовь к деньгам превратила его в «самообучающуюся машину» (по выражению Мангера). ⁵⁶⁰

**

**

* ^{560 560}

Когда Уоррену исполнилось семьдесят семь лет, он пришел к удивительному заключению, что прожитая им жизнь составляет треть времени всего существования США. Возраст начал оказывать свое влияние. Он больше не мог читать целыми днями напролет — начал слабеть один глаз. Поэтому Баффет перешел к более эффективному чтению. В какой-то момент он сдался и начал носить слуховой аппарат. Его голос стал более скрипучим. Он начал быстрее уставать. Однако деловые суждения, как и прежде, оставались быстрыми и точными.

Он мечтал о том, чтобы прямо сейчас у его порога оказались газеты будущего десятилетия. Его будущее было небесконечным, но если бы ему повезло, он мог прожить еще много лет. Деревья не растут до небес, но Уоррен верил, что его дерево еще не достигло роковой отметки. У него всегда было о чем подумать — о новой инвестиции, новой идее или новом знакомстве. Ему еще предстояло научиться гораздо большему количеству вещей, чем он уже знал.

«Снежный ком можно слепить только из подходящего снега, и именно это случилось со мной. Я никогда не хотел просто добавлять новые деньги к уже имеющимся. Скорее, речь идет о том, как ты понимаешь мир и каких друзей приобретаешь. Со временем ты становишься более разборчивым, но и тебе самому нужно быть таким типом человека, к которому захочет прилипнуть снег. В сущности, ты сам должен превратиться в мокрый снег. И, спускаясь вниз с горы, тебе стоит набирать как можно больше снега в свой ком, ведь тебе уже не суждено вернуться обратно на вершину. Вот таким образом и строится жизнь».

Снежный ком, который ему удалось слепить, в конце концов принял невероятные размеры. Однако отношение к нему Баффета осталось прежним. Вне зависимости от того, сколько раз ему еще предстоит отпраздновать свой день рождения, он всегда с большим энтузиазмом воспринимает каждую праздничную дату. Сколько бы лет он ни прожил, он, как и прежде, чувствует

себя не засыхающей ветвью, а побегом, тянущимся вверх. Он никогда не оглядывался на вершину холма. Мир велик, и все только начинается.

Послесловие

23 октября 2006 года акции Berkshire Hathaway впервые за всю историю США пересекли эпохальную границу — каждая акция отныне продавалась более чем за 100 000 долларов. К концу 2007 года цена акции BRK превысила 140 000 за акцию, а стоимость всей компании Berkshire составила свыше 200 миллиардов долларов. По данным опроса Barron’s, Berkshire считалась наиболее уважаемой компанией в мире¹. Личное состояние Баффета превысило 60 миллиардов долларов.

На протяжении десятилетия средний рост по акциям BRK составлял чуть больше 12 процентов в год — это было значительно меньше, чем в первые годы работы Баффета, когда он зарабатывал в среднем по 27 процентов. Он всегда говорил, что деревья не растут до небес. Поэтому по мере роста капитала Berkshire подъем должен был становиться все более тяжелым. Однако инвесторы Berkshire были благодарны даже за такую «уменьшенную» отдачу. Люди, купившие ценные бумаги индексных фондов, на себе ощутили то, что Wall Street Journal называл «потерянным десятилетием», в ходе которого индекс S&P 500 практически оставался на месте и даже не достиг уровня, с которого упал в апреле 1999 года². Период после того, как в 1999 году лопнул пузырь на фондовом рынке, был третьим по продолжительности за всю историю страны, когда рынок не двигался ни в каком определенном направлении. Баффет, как и прежде, говорил, что в долгосрочной перспективе акции остаются лучшим объектом для инвестиций — разумеется, только в случае, если они куплены по правильной цене и с низкой комиссией. В начале 2008 года он продолжал покупать акции, но без особого энтузиазма. Рано или поздно «весы» рынка должны были прийти в соответствие с его «машиной для голосования». Одновременно он продолжал скупать целые предприятия.

Помимо Билла Гейтса и Шарлотты Гайман Баффет ввел в состав правления Berkshire еще нескольких директоров. В своем письме от 2002 года он призвал акционеров выдвигать кандидатуры на пост директоров компании. Посыпалась масса писем, а Баффет, по своему обыкновению, принялся их коллекционировать. Это занятие развлекало его, а порой даже поражало — особенно в случаях, когда люди выдвигали на пост директора самих себя. В конце концов он решил отказаться от самовыдвиженцев и ввел в состав правления Дона Кью и Тома Мерфи. Однако это продемонстрировало, насколько корпоративное управление в Berkshire носит личный характер. Таким образом Berkshire ответила на просьбу со стороны SEC о введении формализованного процесса, позволявшего акционерам назначать директоров. В 2007 году Berkshire ввела в состав правления еще одну женщину, финансового директора Yahoo! Сьюзан Деккер, что сказалось на снижении среднего возраста членов правления.

Баффет обнаружил, что ему нравится идея, при которой люди рекламируют себя как кандидатов на определенную должность. Он всегда предпочитал, чтобы люди просили его, а не наоборот. В письме акционерам 2006 года, которое Баффет подготовил при участии Билла Гейтса, он указал на то, что «рекорд прибыльности», достигнутый Лу Симпсоном, может оказаться под угрозой в случае, если что-то плохое случится с Симпсоном или им самим, и предложил акционерам выдвигать кандидатуры на пост преемника Симпсона. «Присылайте свои резюме», — предложил Баффет. Главное, что они с Мангером искали в людях, это способность хорошо разбираться в рисках. Поступило свыше 700 предложений со всего мира. Один человек сообщил: «Меня называют бессердечным и эгоистичным», многие люди писали кучу слов о том, что, как им кажется, они с Баффетом созданы из одного теста, но при этом ни слова не говорили о том, что умеют делать. Огромное количество сообщало о том, что не имеют никакого опыта, но очень хотят стать учениками, подмастерьями или протеже Баффета. Он собрал эти письма в несколько огромных коробок, стоявших в зале заседаний правления, а затем отнес их в архив. В итоге он все-таки отобрал четырех кандидатов, которые уже достигли определенных успехов и умели управлять деньгами. Теперь им предстояло терпеливо ждать своего часа.

* ^{561 561}

Через год после неловкого собрания акционеров в 2004 году Баффет перенес рассмотрение деловых вопросов на вторую половину дня. Ни в тот, ни в следующий, 2006 год гражданские активисты не появились на собраниях. Однако прямо перед началом собрания 2007 года над главным шоссе Омахи появилась растяжка с надписью «Окажется ли ваша совесть сильнее технических препятствий?». Содержание растяжки было связано с требованием к Berkshire продать свою долю в компании PetroChina. Материнская компания PetroChina, Chinese National Petroleum Company (CNPC), по некоторым данным, финансировала суданское правительство, проводившее геноцид в Дарфуре⁴. И хотя Баффет не был обязан ставить этот вопрос на голосование, он все же решил это сделать. В итоге дарфурскому вопросу было уделено немало времени.