Упал-отжался! Или отбор наоборот!
Шрифт:
В зал зашла «Божественная из божественных» Все соскочили, радостно пожирая ее прелести глазами. Естественно не соскочил только я один. Как раз хлебал какой-то суп. Что за суп, понять не мог, но он был очень вкусный. Опять она на воздыхателей ноль внимания, смотрит на меня. Доел суп. Кусочком лепешки вытер остатки на тарелке. Лепешку тоже съел. Посмотрел на богиню. И чего она сюда бегает? На арене на меня не насмотрелась?
– Наиславнейшая!
– Воскликнул я.
– Очень
– надо ее потроллить. Что бы побыстрее меня выкинула отсюда в мой мир.
– Это не я готовила. Ты должен это понимать.
– Всем кому должен, я уже простил. Это плохо, что не ты готовила. Думал, может замуж тебя взять? Так хоть питался бы вкусно. А теперь, даже не и знаю.
Озабоченные были в шоке. Сама богиня молча рассматривала меня. Потом спросила:
– А что так? Не нравлюсь?
– При чем здесь, нравишься - не нравишься? Какая из тебя жена? Готовить не умеешь, убраться в квартире тоже, это как пить дай. Можешь только на своей табуретке сидеть.
– На какой табуретке?
– Ну этот как его, а трон. А мне зачем жена, которая только на стуле сидеть может.
– А как же любовь?
– Секс что ли? Я тебя умоляю! Что бы заниматься сексом, не обязательно жениться. Поверь, я знаю что говорю. Можно и без штемпеля в паспорте спокойно акробатикой в постели с дамой заниматься. Вот и посмотри, зачем мне жена, да еще такая как ты! Да и дорого ты мне обходиться будешь, сто пудово. а я, извини, не сын нефтяного магната. Так, что бы еще скушать?
– Хватит жрать! Обед закончен. На арену!
– крикнула зло богиня и пошла на выход.
– Толстый!
– Я обратился ошивающемуся тут же распорядителю.
– Чего она сейчас психует?
Богиня все слышала. Даже остановилась и повернулась ко мне. Я демонстративно на нее не смотрел, смотрел на колобка, но краем глаза следил за ней.
– Вроде бы ее не обзывал, не оскорблял. Может она реально секса хочет? Так сказала бы прямо об этом. Я бы не отказал ей в этой малости!
Краем глаза продолжал за ней наблюдать. Она кивнула чему-то своему и вышла.
– Кстати, а что в третьем уровне? Опять уворачиваться от топоров и всякой прочей мути?
– Нет. Сейчас будет поэтический тур. Прекраснейшая любит поэзию.
– Серьезно? И что делать, толстый?
– Вы о чем претендент?
– Как о чем? Я не Пушкин в конце концов! Стихи сочинять не умею.
– Это плохо претендент!
– Поясни?
– Если вы вообще ничего не расскажите, это будет считаться оскорблением богини и вас скормят...
– Милым зверюшкам? Я понял.
Вот это засада! Так вспоминаем в
– Колобок, слушай, а ты металлическую трубу или арматурину мне достать сможешь?
– Зачем?
– Да, понимаешь, какая штука. Я когда что-то из этого в руках держу, из меня поэзия просто прет как сумасшедшая.
– Правда?
– Клянусь твоими трусами!
– Я посмотрю, что можно сделать.
– Посмотри. Я буду тебе очень благодарен
третий уровень
Вышел вслед за всеми на арену. С собой захватил куриную ногу и бокал с вином. Толстый, увидев меня, подскочил на месте.
– Претендент Константин. На арену нельзя выходить с едой и вином.
Весь Колизей уставился на меня. Откусил от ноги кусок, прожевал и запил вином.
– Это кто такую хрень придумал?
– Это правила!
– Подожди. Насколько я понял, у нас тут организуется поэтический вечер. Так?
– Так, претендент!
– А какой же поэтический вечер без вина и закуси? Ты меня пугаешь!
– Претендент Константино!
В стороны полетели брызги вина, это я выплюнул очередной глоток из кубка.
– Не понял?
– Извините! Претендент Константин! На арене разрешены только платочки.
Я тупо смотрел на распорядителя. Какие еще платочки? Он что, издевается? Отхлебнул из кубка.
– Какие еще к чертям собачьим платочки?
– Обыкновенные. У кого шелковые, у кого батистовые, у кого из хлопчатой ткани.
Я огляделся. Точно, озабоченные все стояли с платочками. Что за фигня? Откуда они их взяли? На некоторых даже трусов, пардон, набедренных повязок не было. Опять отхлебнул из кубка, отгрыз кусок от куриной ноги.
– И что делать? У меня кроме трусов нет больше ничего. А зачем они?
– Если Вы, например, растрогаетесь от избытка чувств, во время декларирования стихов.
– Правда что ли?
– Да, такое бывает.
– Жесть!
Я начал хохотать. Выронил куриную ногу, потом кубок. Смотрел на толстого и не мог остановиться. Согнулся от смеха. Понял, что у меня началась истерика! Блиииин! Я не могу с этого цирка. Пусть меня ящерицы сожрут. Где моя труба, кстати? Наконец сумел взять себя в руки.
– У меня нет платочка!
– распорядитель протянул мне белый кусочек материи. С какими-то вышитыми сердечками. Хорошо, что меня Сережка не видит!