Упал-отжался! Или отбор наоборот!

Ростов Олег

Нам лижут пятки языки костра,

За что же так не любят недотроги Работников ножа и топора,

Романтиков с большой дороги.

Не желаем жить, эх,

По-другому,

Не желаем жить, ух,

По-другому...

Резко оборвал песню. Отложил гитару, взял в руки трубу Заскочил на стол. Сейчас с ней всего две зверушки. Не знаю, правда их скорости.

Но не сверхсветовая же!

– А что наибожественнейшая тут делает?

– Ты не забыл, смертный, что это мои чертоги?

– Да чертоги, точно чертоги. Надеюсь, черти у тебя в чертогах водятся.

Богиня изучала мою физиономию. Я ухмылялся ей в лицо. Достала меня уже. Когда домой отправишь?

– Ты постоянно испытываешь мое терпение!

– Отправь меня домой и я не буду испытывать твое терпение.

– Посмотрим. А что ты пел до этого?

– Какая разница, что я пел. Я забыл! А ты что, наипрекраснейшая, песенку хочешь услышать?

В ее черных глазах мелькнули молнии. Ага злиться, наибожественнейшая. Давай-давай! Я тебе сейчас спою.

– Я могу спеть, хочешь?
– Она кивнула.

Эй, кто-нибудь, подайте мой инструмент!
– трубу положил на стол, рядом с собой.

А как известно, мы народ горячий Ах, и не выносим нежностей телячих Но любим мы зато телячьи души

Мы любим бить людей Мы любим бить людей Мы любим бить людей Мы любим бить людей,

И бить баклуши

Мы раз-бо-бо-бобойники,

Разбойники, разбойники Пиф-паф и вы покойники,

Покойники, покойники...

На лице богини, сначала появилось недоумение, потом удивление, а затем недовольство. Наисияющая, мать ее, хотела про лУбовь. Облезешь!

А кто увидит нас тот сразу ахнет И для кого-то жаренным запахнет А кое что за пазухой мы держим К нам не подходи,

К нам не подходи,

К нам не подходи,

А то зарежем!

Богиня была раздосадована и зла. Я ухмылялся. Отложил гитару, взял в руки трубу

– Ну что, самая прекраснейшая из женщин и самая невинная из невинных? Тебе понравилась песенка?

Она глянула на двух своих зверушек.

– Откусите у него что-нибудь, только не то, что между ног болтается.

Вот, а толстый говорит о какой-то там невинности. Показала, свое истинное нутро! Обе ящерицы рванули на меня просто с неимоверной скоростью. Если бы я не ожидал такого, плюс у самого реакция очень хорошая, иначе меня давно бы уже искалечили или вообще закопали, то сейчас лишился бы какой-либо части тела. Я ударил ногой по фарфоровой кастрюле с каким-то варевом. Варево было еще горячим и одна ящерица заполучила в морду кипяток. Ударив по кастрюле, я тут же ушел в строну, от линии атаки тварей. Прыгнул со стола, развернувшись в полете и конец моей трубы, описав полукруг, врезался в череп второй твари, вминая ее верхнюю челюсть в нижнюю, а заодно всю макушку. Тварь грохнулась на пол и по инерции прокатилась по гладкой поверхностью пола. Ее тело кольцами извивалось вокруг

разбитой головы. Первая тварь, которая выхватила горячим супом в морду противно заверещала и с опозданием на десяток секунд, продолжила атаку. Я успел встать в стойку и держал трубу так, что бы один конец ее смотрел твари в пасть, которую она разинула. Она прыгнула. Еще пара мгновений и...

Реальность замерла. Тварь находилась в нескольких сантиметрах от конца трубы. Она тоже застыла в полете. Как и я. как и все остальные. Богиня обошла нас с тварью. Усмехнулась. Ну да, еще чуть и я бы вогнал металлическую трубу в глотку уродливой ящерицы. Движением руки сместила дварга в сторону. Потом отошла. Реальность вновь пришла в себя. Я ударил в то место, в которое хотел. Вот только попал в пустоту. Хотя ничего удивительного, я же все видел и осознавал. Развернулся в сторону ящерицы.

– Всем стоять!
– прозвучала команда богини, как удар бичом. Я замер с трубой на перевес. Тварь обежала меня и поскуливая прижалась к ногам богини. Она протянула руку и монстр ткнулся ей в ладонь. Сама «невинность» подержала так руку на голове ящерицы, потом убрала. Дварг был в норме. Следов термического ожога не наблюдалось. Он или она, было не понятно, уставился на меня, чуть раскрыв пасть. Казалось, что тварь усмехается. Глаза горели зловещим багровым светом. Давай подходи таракан-переросток, я тебя еще раз приголублю! Немелинда, тем временем подошла к издыхающему второму дваргу. Остановила замедляющиеся конвульсии извивающегося тела. Положила руку на разбитую и деформированную голову. Прямо на глазах сломанные и вмятые кости черепа восстановились. Дварг вскинулся, нацеливаясь на меня. Я только по удобнее перехватил трубу. Богиня остановила свою зверушку одним словом, потом посмотрела на меня:

– У тебя завтра последнее испытание. Можешь отдыхать, Константин!
– щелкнула пальцами и стол с обжираловом исчез.

– Может ты меня прямо сейчас исключишь из списка претендентов и вызовешь такси? Разойдемся по доброму. Останемся друзьями и все такое?

Она проигнорировала мое ценное предложение! Потом спокойно вышла из зала. Оба дварга, что-то ворча по своему, по тараканьи и оглядываясь на меня, отвалили вслед за своей хозяйкой.

четвертый уровень

Распорядитель смотрел на меня и качал головой осуждающе.

– Я не понял, колобок, ты чего тыковкой качаешь, как китайский болванчик?

– Претендент Константин! Неужели Вы не хотите вкусить блаженства от Божественной? Поверьте, это неописуемо!

– Вот именно поэтому и не хочу. Ты, я вижу, там тоже побывал?

– Где?

– Не прикидывайся идиотом! Где-где, в Караганде! У нее между ног!

– Что Вы такое говорите, претендент. Вкусить божественность может только ее супруг.

– Тогда откуда ты знаешь, что это НЕОПИСУЕМО?
– последнее слово я произнес, пытаясь скопировать писклявый голос толстяка.

– Я много разговаривал с ее мужьями. Да это и так всем известно. Вы меня удивляете, претендент Константин! Из какого захолустья Вы к нам попали?

– Тебе там лучше не появляться, поверь. Там твоих э-э-э, "Константино" явно не поймут.

– Это кошмар! Мне Вас жаль, претендент Константин.

– Завязывай порожняк гнать. Что за следующее испытание?