Упавшие в Зону. Вынужденная посадка
Шрифт:
Неизвестно, сколько бы еще барахтался в своих сомнениях косморазведчик, если бы не расслышал вдруг сквозь шум перестрелки отчаянный женский крик: «Помогите!» Этого оказалось достаточным, чтобы чаша весов, призывающая вмешаться в схватку, опустилась почти с реально слышимым лязгом.
– Я пошел! – крикнул Плюх Шершню. – А ты как хочешь.
Разведчик бросился на звуки стрельбы и вскоре вылетел из дубовой рощи под багровые тучи местного неба.
В академии его учили, да и практика, пусть пока и не очень широкая, закрепила полученные знания, что, попав в незнакомое, даже кажущееся вполне безопасным место, нужно в первую очередь определить источники вероятной опасности, а также найти возможные укрытия и наилучшие пути отхода, не забыв при этом составить хотя бы общее представление о месте, в котором очутился.
В данном случае опасность была не вероятной,
Определившись с опасностью, косморазведчик быстро сообразил, что наилучшим укрытием могут быть только дубы, из-за которых он только что выбежал. Поэтому тут же, в два прыжка, он под дубовое укрытие и вернулся, продолжив после этого оценивать обстановку. Итак, левее него, метрах в двадцати, скрывались за крайними деревьями два похожих во всем на Шершня, а потому, скорее всего, тоже сталкера. С такими же, как у того… как их?.. «Печенгами». Сразу перед рощей примерно стометровой полосой тянулся покрытый густой, но не очень высокой травой луг. Именно по нему и передвигались короткими перебежками восемь раскрашенных «дикарей». Держались они довольно уверенно, несмотря на то что представляли собой, казалось бы, идеальные, практически беззащитные мишени. При этом семеро из них старались находиться поближе к восьмому, будто защищая того от выстрелов, но, в то же время, то и дело меняясь местами, будто танцуя. Однако и посылать в сторону сталкеров стрелы и дротики они тоже не забывали. А вот этот восьмой отчего-то не стрелял вовсе. Впрочем, Плюху скоро стало понятно, что же тому мешало это делать. Точнее, кто. Разведчик настроил оптику шлема на увеличение, и удостоверился: то, что он поначалу принял за переброшенную через плечо восьмого «дикаря» поклажу, оказалось еще одним… сталкером – в штанах и куртке песочно-защитного цвета и в пятнистой, как одежда у Шершня и двух других сталкеров, бандане на голове, – но только слишком уж… мелкого, что ли…
«Ёшки-блошки! – мысленно ахнул Плюх. – Да это же девушка! Вот откуда женский голос…»
Теперь стало понятно и довольно уверенное поведение остальной семерки темнокожих мужчин. Сталкеры попросту боялись попасть в девушку, потому и опасались стрелять в этот танцующий возле «носильщика» кордебалет. Между прочим, самому «носильщику» мешала стрелять или кидаться дротиками не только живая поклажа, но и полное отсутствие какого-либо оружия. А еще… Косморазведчик приблизил лицо этого «дикаря». И вспыхнувшая было догадка переросла в уверенность: восьмой мужчина оказался его «старым знакомым»!.. Темное, с цветными узорами лицо украшал широкий нос с плоским и розовым, явно когда-то отрезанным кончиком. А левый полуприкрытый глаз будто подмигивал: узнал, дескать?..
«Но как? – обалдело подумал разведчик. – Как они смогли выбраться из своего прозрачного мира?.. И как они сумели при этом обогнать нас с Шершнем?»
Впрочем, эти вопросы не являлись сейчас первоочередными. К тому же Плюх не успел толком рассмотреть, что же такое, на первый взгляд весьма и весьма интересное, располагалось дальше, за лугом.
А там располагался утопающий в зелени поселок. Его отделяла от луга примерно двухметровая полоска воды. Причем, с этой, ближней к разведчику стороны, край водной полосы был ровный-ровный, будто отрезанный по гигантской линейке. А вот сторона, обращенная к поселку, представляла собой обычный морской прибой – легкие волны, неведомо откуда успевшие взяться, мирно и буднично накатывались на галечный пляж, тянувшийся вдоль всей береговой линии.
Сам поселок показался Плюху анахроничным – такие он видел лишь на старинных фотографиях да в исторических фильмах, действие в которых происходило в конце двадцатого – начале двадцать первого веков. Одноэтажные, но весьма изящные домики; здания в два-три этажа, разнообразной архитектуры; несколько девятиэтажек, стоящих попарно; виднеющееся
Все это он рассматривал не больше трех-четырех секунд – сейчас его больше занимала судьба пленницы на плече у плосконосого «дикаря». Косморазведчик пригляделся и увидел, что девушка висит неподвижно, а ее голова и руки безвольно болтаются при каждом шаге «носильщика». Неужели она мертва?.. Но зачем дикарям носить с собой труп? Не съесть же они его собираются! Хотя кто их, этих дикарей, знает… Может, они попали в Зону из таких «исторических глубин», где каннибализм среди некоторых диких племен не являлся чем-то особенным. Впрочем, Плюх тотчас отбросил этот вариант – и потому, что ему очень не хотелось, чтобы девушка была мертвой, и потому еще, что разведчик вспомнил: она совсем недавно кричала. Скорее всего, подумал он, своим криком она разозлила «дикарей», и те «выключили» ее, ударив, например, по голове. Догадка, что девушка жива, была, скорее всего, правильной еще и потому, что крови на теле и одежде пленницы косморазведчик не увидел.
Слева вновь послышались одиночные выстрелы. Сталкеры решили, видимо, стрелять более прицельно. А может, просто экономили патроны. Но все равно это было очень опасно, и разведчик выкрикнул:
– Погодите, не стреляйте! У меня есть более безопасное средство!
Этот призыв возымел два последствия: сталкеры и впрямь прекратили стрельбу, зато на Плюха обратили внимание «дикари», и в его сторону тут же полетели стрелы и дротики.
«Странно, что они не увидели меня, когда я выбежал на луг», – удивился спрятавшийся за ствол дуба косморазведчик. Однако для удивления, поводов к которому и без того накопилось достаточно, сейчас не было времени. Плюх снял с бедра бластер, выставил его на минимальный, парализующий разряд, высунулся из-за дерева и взял на прицел ближайшего из «танцоров». Имея хороший, академический еще, опыт стрельбы и приблизив с помощью оптики мишень, разведчик не опасался промахнуться. Хотя, по сути, он мог бы стрелять и навскидку, практически не целясь – даже если бы луч задел девушку, то к летальному исходу это бы не привело. Но причинять ей лишние неприятности Плюху не хотелось. К тому же он не знал, насколько плохо ее теперешнее состояние; кто знает, не окажется ли полученный разряд той последней каплей, что нарушит равновесие между беспамятством и смертью в пользу последней. Короче говоря, выстрелил косморазведчик прицельно. Семь раз подряд секунды за три-четыре. Мог бы и за две, но сейчас он был не в тире, и на кону стояло нечто куда большее, чем высокий балл за отличную стрельбу.
Семь «дикарей» один за другим попадали и остались неподвижно лежать на траве. Оставалась самая важная, восьмая цель. И с ней все оказалось далеко не так просто, как с «кордебалетом». Увидев, как пали его товарищи от непонятных шипящих вспышек, исходящих из оружия в руках нового врага, плосконосый стал делать быстрые, тоже будто танцевальные, короткие движения влево-вправо-вперед-назад. Даже без учета того, что на его плече висела девушка, попасть в «дикаря» стало весьма и весьма сложно.
Косморазведчик решился уже было стрелять по ногам плосконосого, но тут пришла в себя пленница и принялась неистово дергаться, вовсю колотя по разукрашенной спине похитителя кулаками. «Дикарь», делающий в этот момент одно из своих «па», от неожиданности споткнулся и выпустил ноги девушки. Та тут же воспользовалась его оплошностью, двинула обидчика коленом в грудь и быстрым кувырком опустилась на землю.
Плюх подумал вдруг, а какого дурака он, собственно, валяет?.. Почему он продолжал выцеливать оставшегося на ногах «дикаря» издали? Почему он попросту не подбежал к нему и не свалил простым ударом кулака? Ведь плосконосый без оружия, к тому же – с тяжелой ношей, далеко не убежит. «Нет, ты точно идиот, Егор Плужников!» – со всей искренностью, пусть и мысленно, сказал он себе.
Удивительно, но даже сейчас, вместо того, чтобы бежать к «дикарю» и помешать ему вновь схватить девушку, разведчик продолжал заниматься самобичеванием. Позже он никак не мог объяснить себе, что на него в тот момент нашло. Какое-то временное отупение, право слово…