Упавшие в Зону. Вынужденная посадка
Шрифт:
– Чего?.. – переглянулись Толстый с Робином, а последний затем вновь обернулся к сталкеру:
– Что там у него за безопасное, солёна Алёна, средство?
– Вообще-то у него только бластер… – ответил Шершень, решив не вдаваться в подробности, что тот действительно может стрелять в почти безопасном, парализующем режиме. Наоборот, он решил нагнать на подельников страху: – Но я бы его, так-на, безопасным не назвал. Им тут все на хрен спалить можно. Я думаю, это у Плюха шутка юмора такая. Дайте-ка я тоже зазырю, что он сейчас творить станет…
Не дожидаясь возражений от Толстого с Робином,
На открывшемся перед его взглядом лугу плотной кучкой стояли восемь «питекантропов». Один из них, которого почти полностью закрывали тела остальных, держал на плече ту самую девчонку – Забияку из группировки «имперцев». Семеро других стреляли из луков и метали в кого-то дротики. В кого именно, Шершню не было видно, хотя он и так прекрасно понимал, в кого – разумеется, в Плюха. Но переживать за косморазведчика сталкер и не подумал, он был уверен в прочности его скафандра. Тем более, и в этом Шершень был также уверен, Плюх обязательно применит сейчас свое «безопасное средство».
Он оказался прав. Неподалеку громко «пшикнуло». Еще, и еще, и еще – подряд семь раз. Столько же «питекантропов», словно подкошенные, по очереди рухнули на землю.
– Ни хрена себе! – присвистнул Толстый.
А Робин и вовсе затряс в изумлении головой:
– Вот это мастер, солёна Алёна! Я и моргнуть не успел, а он семерых укокошил!
– Я же вам говорил, – гордо, будто это он сам все это проделал, отозвался Шершень. – Плюх – это полный крутняк.
– Как бы этот крутняк Забияку не убрал за компанию… – пробурчал впечатленный увиденным Толстый.
Сталкер и сам об этом только что подумал. Однако он помнил, что убивать разведчик не любил в принципе, а также и то, что стрелял тот наверняка парализующими зарядами, так что девчонка, даже если Плюх ее зацепит, скорее всего, останется жива. Тем не менее, ему стало очень интересно, захотелось посмотреть, что будет дальше, и Шершень, забыв о подельниках, снова повернулся к лугу.
Державший Забияку «питекантроп» все еще стоял на ногах, к тому же вдруг начал… танцевать. Сначала сталкер подумал, не рехнулся ли бедолага от увиденного, но быстро сообразил, что тот просто движется так, чтобы в него было труднее попасть. И тут очухалась Забияка!.. Она задергалась на плече своего похитителя, заизвивалась всем телом, и стала дубасить кулаками по спине «питекантропа». А тот, не ожидав, видимо, подобного, споткнулся и выпустил пленницу. Миг – и та уже на земле. Вроде бы даже успела двинуть коленом обидчика.
«Питеканроп» быстро поднял дротик одного из поверженных товарищей и с громкими воплями бросился к Забияке. Та заозиралась и дернула прямиком к раскинувшейся впереди Лазаревке.
«Ну не дура ли, так-на? – покачал головой Шершень. – Нет бы сюда, к нам, под защиту бежать!» Хотя он тут же сообразил, что тогда Забияке пришлось бы оббегать «питеканропа», а тот вряд ли бы стал просто стоять и смотреть на это. Единственно возможным действительно был лишь отход в сторону поселка. Но ведь этот путь был тупиковым! Даже если девчонка быстро найдет вход, то бросаться от вероятной смерти к неизбежной – не очень-то умно. Хотя… Кто его знает. «Питекантроп»-то, вон, тоже
И тут Шершень увидел, как Плюх тоже помчался в сторону Лазаревского. «Накаркал… – похолодел сталкер. – Хоть бы он только вовремя остановился, камикадзе хренов!..»
Между тем беглянка уже с «чпоком» преодолела невидимый барьер и ухнула в воду, двухметровой полосой отделяющую луг от смертоносного берега. Приближался к воде и «питекантроп».
«Ну все, – обреченно подумал Шершень. – Теперь малахольный точняк за ними полезет…»
– А ты чего это к дубу, словно к девке прижался? – услышал вдруг сталкер над самым ухом голос Бизона.
Шершень, вздрогнув от неожиданности, обернулся. Бизон, который непонятно каким образом так тихо подкрался и насколько давно он это сделал, злобно прищурившись, стоял рядом.
– Так, а что теперь?.. – виновато пробормотал сталкер. – Вон он уже где, так-на…
– А ну, за ним живо! – сбросил с плеча автомат Бизон, не забыв при этом добавить: – В штаны тебе пиво!..
– Но если он пойдет в Лазаревское… если я за ним… мне же там хана!..
– А тебе и здесь хана, – передернул затворную раму «Никеля» Бизон.
– Не дразни пахана!.. – подобострастно захихикал Толстый.
– А ну, тихо! – гаркнул на них «предводитель». – В душу вам лихо!.. Это ж вы, недоумки, пальбу тут затеяли? Сейчас тоже на курорт побежите, мозги подлечить.
Подельники сразу притихли и виновато, словно нашкодившие первоклашки, опустили глаза. Бизон же навел короткий ствол автомата на Шершня:
– Или с ним, или никак. Рифму сам подберешь.
Рифму сталкер подобрал быстро – слово на букву «м» и цветистое определение к нему. Только вот кому ее в первую очередь адресовать – Плюху, Бизону или себе, – так и не решил, ко всем одинаково подходило.
Мысленно заскулив от отчаянья, Шершень выскочил на луг и рванул вслед за подбегающим уже к «морю» косморазведчиком.
– Стой! – завопил во всю глотку сталкер. – Ты куда?! Не вздумай этого делать!!!
Плюх услышал. Обернулся и крикнул в ответ:
– Это ты не вздумай лезть за мной! А я должен, прости!
– Ты никому ничего не должен! Ты там просто погибнешь, придурок!
– Блямс оттуда вернулся, вернусь и я!
Крикнув это, разведчик вновь повернулся лицом к Лазаревскому и, прорвав своим весом барьер, полетел в воду.
Теперь Шершень заскулил уже вслух. Все равно ведь никто не слышит. Да хоть бы и слышали, как тут не заскулишь? Тут и вовсе завоешь, так-на!.. Впереди смерть и позади – тоже смерть. Причем позади стопудовая. Точнее, четырехграммовая – именно столько весит пуля шестимиллиметрового патрона что «Никеля», что «Печенги». А впереди… Впереди еще, может, сколько-то и проживешь. Перед смертью, оказывается, каждая минутка дорога – все бы отдал, чтобы еще чуток подышать. Хоть и правильно говорят, что перед ней, костлявой, не надышишься, но хочется, хочется-то как!..