Употребитель

Катсу Алма

— Но куда же я пойду? Если я вернусь в работный дом, меня накажут, уж это как пить дать. И домой я воротиться никак не могу…

— Тогда прими наказание или положись на милосердие твоих домашних. Ты уже видела зло, но очень многого ты еще не знаешь, Пейшенс. Беги! Это ради твоего блага, — прошептала я и вытолкнула ее за дверь, после чего захлопнула ее и закрыла на засов. В этот самый момент вошла посудомойка и подозрительно зыркнула на меня.

Я поспешно взбежала вверх по лестнице и удалилась в свою комнату.

Там я стала нервно ходить из угла в угол. Я выгнала эту девочку ради ее безопасности, но как я теперь могла здесь оставаться? Я понимала, что поступила против

воли Адера. Да, его дом был страшным местом, но все же… Прежде страх не давал мне уйти. Теперь страх словно бы толкал меня в спину. Я понимала: пройдет еще несколько минут, и Тильда обнаружит, что Пейшенс — ее добыча — исчезла. Тогда они с Адером обрушатся на меня, будто пара львов. Я принялась лихорадочно совать вещи в саквояж. Бежать, бежать. Бежать — иначе случится нечто страшное.

Я опомниться не успела, как оказалась на улице, в карете. Сидела и пересчитывала деньги в кошельке. Денег оказалось не так много, но все же достаточно, чтобы уехать из Бостона. В карете я добралась до остановки дилижансов и отплатила место до Нью-Йорка.

— Дилижанс отправляется через час, — сказал мне служащий в конторе. — На другой стороне улицы — паб. Большинство пассажиров коротают время там.

Я пришла в паб, заказала себе чаю и уселась, поставив под ноги саквояж. Я впервые смогла отдышаться и задуматься о том, что делаю. От страха я едва дышала, но все же мной владело радостное волнение. Я покидала дом Адера. Сколько раз мне мечталось об этом, но не хватало смелости!.. И вот теперь я совершила побег без раздумий, а меня, похоже, пока что не хватились. Я думала о том, что за час меня вряд ли разыщут — в конце концов, Бостон был большим городом. А через час дилижанс будет уже далеко. Я обхватила ладонями белый фарфоровый чайничек, чтобы согреться, и позволила себе робко вздохнуть с облегчением. Может быть, дом Адера был выдумкой, страшным сном? Может быть, не во власти Адера было причинить мне зло здесь? Может быть, только это и было нужно — собраться с храбростью и выбежать за дверь? Правда, я пока не знала, куда бежать и что делать со своей жизнью.

А потом я внезапно поняла, что рядом со мной — несколько человек. Адер, Алехандро, Тильда. Адер присел рядом со мной на корточки и прошептал мне на ухо:

— Идем со мной, Ланор, и не вздумай скандалить. Предупреждаю: у тебя в саквояже — украденные у меня драгоценности. Позовешь на помощь — и я скажу констеблю, что ты украла их из моего дома. А остальные подтвердят это под присягой.

Он так крепко сжал мой локоть, что едва не сломал кости. Я была вынуждена встать. Гнев Адера так пылал, что меня словно обдавало жаром. По пути домой мы сидели рядом в карете, но я не могла глянуть ни на кого из моих спутников. От страха я не в силах была разжать губы. Только мы вошли в парадную дверь, как Адер развернулся и отвесил мне такую пощечину, что я не удержалась на ногах и рухнула на пол. Алехандро и Тильда торопливо обошли вокруг меня и ушли из прихожей, как с поля, над которым должна была разразиться гроза.

Глаза Адера так злобно сверкали, что казалось, будто он готов разорвать меня на куски.

— Ты что задумала? Куда ты собралась?

У меня не было слов, но, как выяснилось, Адеру не были нужны ответы. Он хотел одного: избивать меня, пока я лежала на полу у его ног и смотрела на него опухшими, залитыми кровью глазами. Немного погодя ярость Адера немного угасла. Он начал расхаживать из стороны в сторону, ударяя сжатой в кулак одной рукой по ладони другой.

— Вот как ты отвечаешь на мою щедрость, на мое доверие? — ревел он. — Я взял тебя в свой дом, принял в семью, одевал тебя, заботился о тебе… Ведь вы же все для меня

как дети. Можно представить, как ты меня разочаровала. Я предупреждал тебя: ты принадлежишь мне, хочешь ты этого или нет. И ты никогда, никогда не покинешь меня, пока я сам тебя не отпущу.

А потом он поднял меня и понес в дальние комнаты, где находилась кухня и прочие помещения для прислуги. Слуги разбегались, как мыши. Потом Адер, держа меня на руках, спустился по лестнице в кладовую и прошел по проходу между ящиков с винными бутылками и мешками с мукой, мимо столов и стульев, накрытых чехлами. Он вышел в узкий коридорчик, стены которого были холодными и сырыми, и наконец подошел к старой дубовой двери, покрытой множеством царапин. В комнате за дверью царил полумрак. У двери стоял Донат в балахоне, туго подпоясанном на талии. Он сгорбился, словно ему было нехорошо. Если уж Донат, который так любил посмеяться над чужими несчастьями, был испуган, значит, должно было произойти нечто ужасное. В руке он держал несколько тонких кожаных ремней. Это было нечто вроде сбруи, но на конскую упряжь не походило.

Адер бросил меня на пол.

— Подготовь ее, — велел он Донателло, и тот начал снимать с меня мокрую от пота и крови одежду.

Адер, стоявший у него за спиной, тоже начал раздеваться. Обнажив меня, Донателло стал прилаживать ко мне сбрую. Упряжь была устроена просто ужасно: ремни стягивали тело таким образом, что я согнулась в неестественной позе. Мои руки Донателло связал за спиной, а голову запрокинул назад так, что удивительно, как она удержалась на шее. Донателло покачал головой, затягивая ремни. Адер встал рядом и посмотрел на меня сверху вниз. Его взгляд был зловещим, его намерения не оставляли сомнений.

— Пришла пора научить тебя послушанию. Я надеялся, что это не потребуется. Мне казалось, что ты другая, не такая, как все… — Он оборвал себя, сделал вдох. — Каждого следует хотя бы один раз подвергнуть наказанию, чтобы они знали, что будет, если они ослушаются вновь. Я велел тебе не покидать меня, и все же ты пыталась бежать. Больше ты никогда не попытаешься сделать это. — Адер схватил меня за волосы и притянул к себе мою голову. — И не забывай об этом, когда вернешься в свой городишко, к своей семье и к своему Джонатану. Нет места, где бы я не смог отыскать тебя. Ты никогда не сможешь от меня скрыться.

— Эта девочка… — попыталась выговорить я губами, покрытыми запекшейся кровью.

— Дело не в девочке, Ланор. Тебе следует выучить урок: что бы ни происходило в моем доме, ты это примешь и будешь в этом участвовать. Дело в том, что ты посмела отвернуться от меня, отказать мне. Этого я не допущу. Я не позволяю такого никому, а особенно — тебе. Я никак не ожидал, что ты…

Он не договорил, но я поняла, что он хотел сказать. Он просто не пожелал открыть мне свое сердце, чтобы потом не сожалеть об этом.

Я не стану вам рассказывать о том, что случилось со мной в том ужасном подвале. Позвольте мне не говорить об этом, избавить вас от подробностей этого издевательства. Достаточно будет сказать, что в более жуткой оргии мне участвовать не доводилось. И пытал меня не только Адер. Он подключил к пыткам Донателло, хотя итальянец этого явно не хотел. Я ощутила вкус дьявольского пламени, о котором меня предупреждал Джуд, я поняла, что искушать любовь дьявола — рискованно. Если и есть такая любовь, то в ней нет ни толики нежности. Рано или поздно вы познаете эту любовь такой, какая она есть. Она жестока, ядовита. Она как кислота, которую вам вливают в глотку.