Употребитель

Катсу Алма

Что сказать об Узре? Не надо было обладать особым зрением, чтобы увидеть, что она не похожа на остальных членов семейства Адера. Она как бы парила выше других. Не сказать, чтобы остальные о ней забывали, но она не обсуждалась. Никто не ждал, что Узра присоединится к нам, когда мы собирались выпить и поболтать поздно вечером, вернувшись со светского раута. Она никогда не завтракала и не обедала с нами в столовой. Но порой мы слышали ее легкие шаги над головой или за стеной. Казалось, это скребутся мыши.

Время

от времени Адер звал ее в спальню, и она присоединялась к нам, поджав губы и опустив глаза. Она уступала, но не участвовала. Потом, бывало, она находила меня, когда я была одна, и просила меня расчесать ее волосы или почитать ей. Так она давала мне понять, что не винит меня за все, что произошло в постели Адера, или, по крайней мере, прощает меня за то, что я ему покоряюсь. Как-то раз Узра раскрасила мое лицо так, как было принято у нее на родине — жирно подвела углем веки и нарисовала черточки до самых висков. Затем она нарядила меня в одну из своих полупрозрачных одежд так, что были видны только мои глаза. Должна сказать, вид у меня получился весьма экзотичный.

Иногда она бросала на меня странные взгляды, словно пытаясь обратиться к моей душе, найти способ что-то мне сказать. Предупредить меня. Но я думала, что предупреждать меня нет нужды. Я знала, что Адер — опасный человек и что, если я буду слишком близка с ним, это грозит большой бедой моей душе и разуму. Я считала, что знаю, где пролегает граница, и думала, что сумею вовремя остановиться. Как же это было глупо с моей стороны…

Иногда Узра приходила в мою комнату и обнимала меня так, словно хотела утешить. Несколько раз она заставила меня встать с кровати, чтобы показать мне свои потайные местечки в доме. Теперь я понимаю: она делала это для того, чтобы я знала, где спрятаться от Адера, когда это мне потребуется.

Тильда вела себя иначе. Однажды, без всякого предупреждения, она схватила меня за руку, раздраженно вздохнула и, не обращая внимания на мои вопросы, решительно повела в одну из комнат, которыми пользовались редко. Там рядом с камином стоял небольшой столик, а на нем — склянка с чернилами, несколько игл, разложенных веером, и довольно грязный старый носовой платок. Тильда села на стул, убрала за уши пряди волос. Она даже не смотрела на меня.

— Сними корсет и лиф, — спокойно распорядилась она.

— В чем дело? — спросила я.

— Это не просьба, дура ты эдакая, — процедила Тильда сквозь зубы, вынула пробку из склянки с чернилами и вытерла платком запачканный палец. — Адер приказал. Мне нужна твоя оголенная рука.

Стиснув зубы, я все сделала, как велела Тильда. Я видела, как ей нравится командовать мной. Я села на табурет напротив нее. Она сжала запястье моей правой руки и резким рывком повернула руку так, чтобы к ней была обращена тыльная сторона предплечья. Затем надавила на мою руку так, как кузнец сжал бы между колен копыто лошади, собираясь ее подковать. Я с опаской смотрела на Тильду. Она выбрала иглу, окунула в чернила и кольнула

мою нежную белую кожу.

Я вздрогнула, хотя укол был не слишком сильным:

— Что ты делаешь?

— Я тебе сказала: Адер приказал, — проворчала Тильда. — Я выколю знак на твоей коже. Это называется татуировка. Как я понимаю, ты никогда не видела татуировок.

Я не отрывала глаз от черных точек. Их уже было три… четыре… Тильда работала быстро. Эти пятнышки были похожи на «мушки», какими женщины порой украшают лицо. Чернила немного расплывались под кожей в месте укола. Прошел примерно час, и Тильда успела нарисовать на моей руке существо, похожее на змея. Еще минута — и я поняла, что она изображает дракона. В это самое время в комнатку вошел Адер. Он встал около столика, склонил голову и стал наблюдать за работой Тильды. На рисунке проступившие чернила смешались с моей алой кровью.

— Ты знаешь, что это такое? — спросил он у меня с едва заметной гордостью.

Я покачала головой.

— Это герб моего рода. Вернее, того рода, к которому я сам себя причислил, — уступчиво добавил Адер. — Этот знак изображен на печати, о которой я тебе говорил.

— Зачем ты делаешь это со мной? Что это значит? — спросила я.

Адер взял со стола платок и промокнул татуировку, чтобы полюбоваться ею.

— А ты как думаешь, что это значит? Я заклеймил тебя. Ты моя.

— Так ли уж это нужно? — спросила я и попыталась высвободить руку, но Тильда ударила меня. — Наверное, ты так поступаешь со всеми своими творениями. А как насчет тебя, Тильда? Можно мне взглянуть на твою татуировку, чтобы я знала, как моя будет выглядеть, когда…

— У меня нет татуировки, — ворчливо оборвала меня Тильда, не отрывая глаз от своей работы.

— Нет? — Я посмотрела на Адера. — Почему же ты решил пометить меня?

— Я решил сделать тебе особенный подарок. Это означает, что ты моя навечно.

Мне не понравилось, как блестели его глаза. Он смотрел на меня, как хозяин на свою скотину.

— Есть другие способы привязать женщину к себе. Можно подарить кольцо, ожерелье — любой подарок может стать знаком преданности, — сердито выговорила я.

Похоже, моя вспышка гнева порадовала Адера.

— Это все безделушки, — хмыкнул он. — Ничего особенного. Кольцо можно снять. А это — не снимешь.

Я уставилась на работу Тильды:

— То есть… моя кожа останется окрашенной… навсегда?

Адер в ответ зловеще улыбнулся. Он всегда так улыбался, когда собирался сделать какую-нибудь гадость. Потом вырвал мою руку у Тильды, зажал под мышкой, сделал глубокий вдох, схватил иглу и вогнал ее в самую середину рисунка. Резкая боль сковала мою руку. Все уколы, сделанные Тильдой, словно бы ожили.

— От моей руки и по моей воле, — произнес Адер торжественно, и мои ранки защипало, будто их посыпали солью.

Он еще раз резко развернул мою руку, чтобы посмотреть на татуировку. Я сжала зубы от боли. Наконец Адер отпустил меня.