Уравнитель. Спецназ по-боярски. Том 1

Купцов Мэт

Гадать бесполезно. Кроме головной боли ничего не приносит.

Отец усаживается в карету, и я замечаю, как он достает из кармана пузырек с ярко-зеленой ядовитой жидкостью.

— Если это изготовили Кирилл и Мефодий, я бы не стал рисковать, — мое лицо искажается в гримасе.

— Много ты знаешь в приготовлении суспензий и мазей? — князь поднимает полы камзола и осматривает рану на бедре. — Одежда испорчена, это факт! — открывает туго закрученную крышку. Та вылетает со свистом, и по карете разносится смердящий запах.

Вылив одну треть пузырька на рану, князь Тимофей Романович вцепляется

в меня взглядом потемневших вмиг глаз.

— Опаздываем. Декан не любит, когда его заставляют ждать.

Киваю, и направляюсь на место кучера. В два прыжка забираюсь наверх, и гоню лошадей вперед.

Знание, куда ехать, приходит моментально. Руки, ноги, мозг — организм работает синхронно. Как же это здорово, когда не надо напрягаться, гадать, куда идти, что делать. А так можно было или нельзя.

Доверившись Дмитрию, я стараюсь помочь ему чем могу.

Пока я доволен нашим союзом. Господин моего тела будто и не чувствует моего присутствия, он воспринимает меня как подаренную ему силу.

Сам Дмитрий сильный уверенный и хорошо обученный наукам и воинскому искусству князь, он хорошо разбирается в теории магии, но до пятнадцати лет она в нем только дремала. Да, и сейчас все происходит настолько спонтанно, что он не делает скоропалительных выводом.

Нравится мне в нем это самое спокойствие.

Даже за столом Дмитрий ждал, пока мать благословит его. Будто от ее веры в него и любви многое зависело. От молитв — возможно, они ведь работают как заклинания у заклинателей. Поэтому на Руси женщины, отправляя сыновей и мужей в бой, всегда молились за них. Любовь и искренняя молитва соединялись, превращаясь в термоядерный коктейль заклятия, готового убить любого самого сильного врага.

Дмитрий верил в это, и мне передалось его спокойствие, полученное при благословении. Я прям почувствовал, как оно проникло через слово мне в уши, а потом разлилось по телу, прогрев каждую клетку.

— Приехали! Тпру! — я прикринул на трех коней, шедших в упряжке, и они тут же покорно остановились, а мне в голову закралась мысль, разбираюсь ли я в магии, дающейспособность влиять на животных, или повиновение коней всего лишь выработано тренировками и дрессурой.

К тому же, не кобылы они, вот и послушные.

Вопрос этот занимал меня даже тогда, когда мы с отцом проходили по территории Высшей школы Московии. Вся территория напоминала собою город в городе.

Четыре терема, расставленных по периметру. К одному из этих теремов мы и направились пружинистым шагом.

Дом, похожий на жилой, состоял из двух этажей, на верху и внизу я насчитал множество окон, открытые белые ставни были украшены резьбой и узорами.

Из одного окна вылетела белая сова и полетела прочь.

— Букля вправо бери! — выкрикнул паренек с рыжей бородой и разлохмаченной головой. Увидев меня, детина показал мне какой-то неприличный знак, и я подумал, что до инициации в школе магии, что-то стряслось. Спрашивать об этом отца или нет, еще не решил. Не по-мужски это как-то, ныть, вопросы задавать.

Здание из двух этажей казалось очень высоким, каким-то непропорциональным за счет огромный покатой крыши, украшенной как дворец.

В целом терем выглядел как теремок — с его ступенчатыми

выступами и резными украшениями на фасадах и карнизах — красного, зеленого и белого цветов.

Мы подошли ближе, и я увидел, что на наличнике очень сложная резьба — странные растения в виде лозы с шипами, орел, собака. И тут я вспомнил, как собственными руками вырезал свой тотем. Вот только вспомнить бы, какой именно.

Получается, что тотемы на окнах не случайны, а для защиты изготовлены!

Кто осмелится напасть на школу? Она же в городе, и дружина ее защищает, и закон.

— Я лично давал деньги и людей для строительства этой школы, — бурчит отец себе под нос, — вот эти сваи деревянные, — он тычет на сруб под первым этажем, — я собственными руками забивал.

Дмитрий впервые дает мне подсказку, и я слышу ее у себя в голове:

— Родители участвуют в строительстве школ, сами своими руками забивают сваи, давая свое отцовское благословение будущим поколениям — детям, внукам. Без родительской магии здесь никак.

— Надеюсь, ты не лазил по лестнице как удалой крестьянин, не украшал терем «коньком»? — усмехнулся я.

— Я — нет, зато твой дядька, когда был моложе, забирался на самый верх, и прятал там что-то. В зарницу они играли с мальчишками.

— Одного не могу понять, зачем строить терем для учеников из дерева, сгорит же?

— А ты не поджигай! — усмехается батя, и в этот момент мы поднимаемся на крыльцо, и входим в дом.

Он встречает нас тишиной, только у входа висят часы с кукушкой, и оттуда вылетает маленький кукушонок, глазеет на нас, и на той же пружине залетает обратно.

Не птица Феникс, уже хорошо. Так, ложная тревога, — стряхиваю на коврике пыль и грязь, прилипшие к ботинкам и брюкам.

Делаю себе записочку в мозгах — нужно взять у Дуняши ее амулет… нет, не тот, что помогает раздевать господ донага, и глумиться над ними, а тот, что порядок наводит. Нам бы с родителем порядок в одежде и на голове не помешал.

Смотримся в зеркало у входа, в резной раме, и по-старинке, расчесываемся пятерней.

Нас встречает тот самый рыжий парень, только что воевавший с совой, смотрит на меня исподлобья, здоровается только с моим отцом.

— Князь Тимофей Романович, тебя директор ожидает с самого утра. Я уже приказ с совой отправил в епархию Московскую.

— Что за приказ? — спрашивает отец, сурово глядя на парня.

— Об отчислении князя Дмитрий Тимофеевича из школы магии, и переводе его в училище для бездарных отпрысков.

— Ты… ты… — князь, прошедший войны и интриги, повидавший в жизни всякое, едва владеет собою. — Не заговаривайся, Гришка! Как ты смеешь о моем одаренном сыне подобное заявлять?

Я же прокручиваю в мозгах информацию об училище — в 1551 году Иван Грозный собрал собор — представителей церковной иераархии с участием боярской думы, и обязал создать специальное уложение, сборник появился Стоглав. Он обязал бороться с неграмотностью в стране. Обязал училища организовать в «Российском царствии на Москве и в Великом Новуграде, и по иным градам многие училища бывали, грамоте, писати и пети и чести учили. Потому тогда и грамоте гораздых было много, и писцы, и певцы, и чтецы славны были во всей земли…»