Урнгур (Дракон Конга - 3)
Шрифт:
– Не во времена Империи.
– Допустим. Но даже во времена Империи Великий Анган жил в Садах Далаанга, а соххоггои - в своих Владениях. И сам император не смел поднять на них руку.
– Ты так думаешь?
– Он прав, - поддержал Пирона Санти.– Я тоже читал, что Империя не рискнула ни уничтожить соххоггоев, ни посягнуть на их имущество.
– И заплатила за свою мягкость сполна во времена Смуты!– заявил Эрд.– И вы, конгай, тоже за это заплатили. И продолжаете платить.
– Власть соххоггоев - от богов!– упрямо произнес Пирон.– Не будь Великого Ангана - и Конг лишился бы их покровительства. Ты - чужак, потому не знаешь. А у нас в Конге
– То есть пока луна не падет на землю?– усмехнулся Нил.
– Дракон проснется!– буркнул контрабандист.– Ты не понимаешь, северянин. Это случится, и тогда воля богов будет явлена. И тогда власть соххоггоев кончится на земле Конга. Но не раньше. А до тех пор конгай будут процветать под властью Великого Ангана!
– Не спорь с ним, сын, - вмешался Биорк.– Это у них в крови. Я точно знаю, что и во времена Империи соххоггоев не трогали только чтобы избежать бунта. Здесь в Конге действительно полагают, что их власть - от богов. И будут терпеть этих выродков, пока те не сожрут их всех.
– Не верю, что все конгай так думают, - возразил Нил.– Санти, скажи: ты тоже считаешь, что эти красноглазые людоеды - от богов?
– Я не встречался с богами, - отозвался сын Тилода.– Но если бы это было иначе, разве они могли бы сохранить власть над народом Конга?
– Дураков везде хватает, - проворчал Эрд.– И мерзавцы этим пользуются.
– Ты прав, - быстро, раньше, чем оскорбленный Пирон успел возмутиться, произнес Нил.– И здесь, и в Империи дураков хватает. Но не забывай, что кроме соххоггоев есть еще и их стража. А это несколько тысяч, нет, несколько десятков тысяч отменных бойцов. Причем в большинстве своем - не конгаев. Верно, Пирон?
– И конгаев - тоже, - сказал контрабандист.– Но чужих - больше, это так.
– Ну да. Целая армия отлично обученных воинов. Все не так просто, светлорожденный.
– Верно. Целая армия паразитов, которых кормит тот же народ Конга. Который давно умер бы с голоду, не роди здешняя земля по три урожая в год.
– Вот видишь!– удовлетворенно заметил Пирон.– Боги позаботились о Конге, чтобы народ Конга мог позаботиться об их ставленниках. И кто рискнет оспаривать, что даже худший из них не уступит лучшему из воинов-конгаев. Или воинов Севера.
– Ну, одного такого я прикончил, - заметил Эрд.
– Значит, он был - из худших, - сказал Пирон.– А разве ты, светлейший, не из лучших воинов Севера?
Эрд промолчал.
– Значит, вам только и остается, что ждать пробуждения Дракона, резюмировал Нил.– Или пригласить кого-нибудь из богов и поинтересоваться, зачем он наслал на вас красноглазых? Верно, Санти?
– В Конге и так знают, что соххоггои - наше испытание, - спокойно ответил Санти.– Но если мне посчастливится побеседовать с кем-то из богов прежде, чем я сойду в Нижний Мир, я непременно спрошу об этом.
Нил хмыкнул:
– Посчастливится! Скажешь тоже! После такого "счастья", если умом не тронешься, считай - повезло! Ну все, давайте спать. Эдак всю ночь проболтать можно.
* * *
В угловатых стенах пещеры гнездилась тьма. Топлива у путников не было. Слабый свет единственного светильника скорее сгущал, чем разгонял мрак. Снаружи уныло завывал ветер. Девушки, забившиеся под нависающий карниз в трех локтях от Санти, тихонько перешептывались. Санти чувствовал, как им страшно. Спутники его, завернувшись в одеяла и плащи, уже уснули. У входа, косой тенью пересекая освещенное слабым лунным светом отверстие, дремал часовой из контрабандистов.
Санти было тревожно. Причем не от беспредметного
Санти откинул одеяло и сел. Он находился всего в трех шагах от черного зева, образованного сужающимися стенами пещеры. Дальше - абсолютная, почти осязаемая тьма. Очень осторожно Санти попытался освободить внутреннее зрение. Это ему удалось, но результат был неожиданным: он почувствовал запах. Тошнотворный запах вроде того, что издают испорченные грибы. Он мог бы поклясться: еще минуту назад никакого запаха не было. Санти сосредоточился еще больше и наконец уловил свет. Тусклое зеленоватое мерцание внутри подземного хода. Еще одно усилие и... он выскользнул из собственного тела, медленно опустившегося на одеяло. Сначала юноша даже не сообразил, что произошло. Прежде он освобождался только с помощью Этайи. Но сейчас выход произошел так естественно, что Санти возликовал. Его беспокойство отступило. Юноша приблизился к каменному горлу и окунулся в него. Запах резко усилился. Странно, ведь обоняние Санти осталось в физическом теле. Свечение тоже усилилось. Оно исходило из самих стен. И запах шел от них же. Юноше показалось - он находится не в каменном тоннеле, а внутри живого существа, внутри гигантского пищевода, стенки которого выделяли липкую горячую слизь. Слой слизи покрыл Санти, обволок его, остановил. Юноша, еще не растерявший радости новой свободы, почувствовал, что обманут, пойман, гибнет... Санти не дышал, но задыхался от тошнотворной вони, перестал видеть, перестал чувствовать... Он испытал ужас! И рванулся так, как рвется запутавшийся в паутине.
И преобразился еще раз! Это было похоже на еще один выход из тела. Ощущение слизи исчезло. И вонь тоже пропала. Зато свет усилился, стал много ярче и привлекательней. Он, как струя воздуха, поднимался из середины горы, и Санти метнулся... и вырвался из тесного тоннеля в огромную пещеру.
Открывшийся вид был умопомрачительно, завораживающе прекрасен. Своды, стены, колонны играли всеми оттенками чистого зеленого сияния. А внизу, на дне, мерцало и переливалось живое озеро. Санти повис над ним, упиваясь текучими волнами света, такого нежного и ослепительного, что в сравнении с ним блеклыми казались даже сияющие своды пещеры. Озеро это двигалось, дышало, притягивало. Оно манило к себе Санти, окутывало его, обнимало... так же как зеленая слизь на стенках прохода!
Сколь ни мимолетным было воспоминание, но его оказалось достаточно. Санти вновь сделал инстинктивное движение, теперь оно почти не потребовало усилия, - и освободился...
Свирепый холод охватил его. Вид вокруг переменился. Осталось зеленое свечение, уже не казавшееся приятным, остались уходящие ввысь колонны, но сама суть всего стала другой. И озеро под ним оказалось совсем не озером. Теперь сущность обнажилась: то был Ужас. Нечто чудовищное, превращающее Жизнь в Мысль и питающееся этим. Не зло, не добро - Ничто! Но Ничто, обладающее силой связывать и отнимать. Ужас. Сейчас Оно было погружено в сон. Внешне Санти видел Его, как моллюска чудовищных размеров, но понимал, что моллюск - только образ. Оно спало, но вместе с тем - пробуждалось. Там, в пещере, Санти ощутил именно Пробуждение. И понимал, что пробуждается Ужас не по собственной воле - воли у Него не было, а по велению злой силы. Чудовище не хотело и не желало ничего, но Санти знал, что произойдет, когда Оно проснется. Миг - и юноша снова оказался в собственном теле, слегка закоченевшем от холода.