Урод

Светлова Наталья

Павел Санаев «Похороните меня за плинтусом...»

Жизнь закрутилась вихрем, который то и дело выплевывал из себя новые события и старых знакомых, свежие эмоции и забытые происшествия. Элина, вооружившись фартуком и целой горой купленных продуктов, колдовала на столешнице.

Работа операционной сестрой ароматом острых специй напомнила ей о тех временах, когда она еще смотрела вдаль с широко открытыми глазами. Теперь же ее глаза лишь слезились и воспалялись. Запах спирта, холодная сталь инструментов, стерильное помещение… Она бы все отдала, чтобы

эта картина вновь вернулась в ее жизнь. Кажется, мечты начали исполняться.

— Да, Женечек, слушаю тебя, — ответила девушка, придерживая телефон ухом. — Ты впервые не вовремя, дорогая.

— Чем занята, Эля? Отдыхаешь после смены в больнице?

— Лучше! Готовлю тарт с цукини, рисом и орехами. А еще в планах апельсиновое печенье с шоколадом и…

— Ого! Кто-то снова пустился во все тяжкие домохозяйские?

— Ты о чем, Женя?

Надо признать, что совместная жизнь с Димой хоть и длилась пока всего ничего, но уже вознесла ее к новым вершинам. Мировоззрение Элины тонуло в синих водах опасных морей, даже не протягивая онемевши руки к спасательному кругу. Незачем.

Все стало иным. Все поменялось. Но изменения не дают нам застывать в одной точке, что сжимается и сжимается, сводя все усилия, всю жизнь к концу.

— Я о том, что ты уже замучила эту реку, входя в нее в который раз. Снова в будку и на цепь? Работа, готовка, уборка только без штампа в паспорте?

— Я понимаю, о чем ты, — кивнула сама себе Элина, нарезая овощи. — Ты боишься, что он увидит во мне домработницу, а ведь еще и свадьбы не было.

— Именно!

— Жень, жизнь меня кое-чему научила. Во-первых, то, что я делала для Миши, было навеяно ссадинами и побоями, оставленными от его моральных ударов. У меня выбора не было. Властелин не должен быть голоден или плохо одет. А с Димой… Я сама сегодня накупила кучу продуктов, с вечера нашла гору рецептов. Я, именно я, хочу для него готовить и делать все остальное. И он дает взамен так много.

— Что же он тебе дает? Осыпал бриллиантами?

— Дуся ты, подруга! Он дает мне что-то куда более ценное, чем брюлики. Внимание, заботу, тепло, чувства, которые уже заплыли слоем пригоревшего жира прошлых неудач. Ай, — она махнула рукой в воздухе, — сложно рассказать. Я чувствую это, трепать языком нечего.

И ведь все так просто, так легко. Домработница или любимая женщина — грани одного и то же понятия. Роль женщины в доме зависит от того, как и кем ее видит мужчина. Для одного все старания напрасны, он принимает их как данность. А для другого — приятный подарок, за который не зазорно лишний раз сказать «спасибо».

— Раз чувствуешь, Элька… Дерзай!

— Так и буду делать, Женечка. Поболтаем потом, а то царский обед пригорит, перегорит и так далее.

Элина отбросила телефон на диван и с усиленным рвением принялась за готовку. Он разжег в ней женское начало, растопил холодные льды черствости, когда готовишь ужин потому, что так надо, наводишь чистоту в доме только из-за потенциального недовольства мужа. Сейчас же она порхала по дому с вдохновением, бодростью, окрыленная душевным подъемом.

Она сама себя не узнавала. Отныне все стало другим: уже не черным, но еще и не белым. Работа не приносила бесконечной усталости и неудовлетворенности собой. Больше не было трудно вставать в шесть утра, каждое раннее утро дарило капельку надежды, что именно этот день будет не таким, как сотни остальных.

В душе зазвенели колокольчики просветления и заголосили мелодии веры в себя, распевая, как она хороша.

Дима обещал сегодня быть раньше; у него зарплатный день. Элина повела плечом, думая о его работе. Он так ее не любит, постоянно говорит о том, что при существовании возможности жить лучше, он гнет спину два через два, вынося коробки с различной провизией в эти пыльные супермаркеты. Что за возможность жить лучше? У них-то? У простого люда?

В окно постучало солнышко, нежно целуя ее в лоб и щеки, заставляя волосы переливаться мягкими бликами. Девушка закрыла глаза, позволяя себе получить удовольствие от такой мелочи — солнечного тепла. Сколько утренних рассветов было встречено, сколько закатов проведено грустным взглядом вдаль… и никогда ее не посещала мысль о том, что этот свет может однажды потухнуть. Не в метафоричном смысле погаснуть, как и воспетые романтиками чувства, а в самом прямом и пугающем. Теперь солнце стало значить для нее нечто совсем иное.

— Ну пора уже на море сходить. К тому же, настроение поет, — пропела Элина, пританцовывая у столешницы.

Понравится ли Диме ее фигура? Оценит ли он ее далеко не спортивное и подтянутое, а самое обычное тело? Солнечный блик болезненно укусил ее за запястье, оставляя маленький дымящийся ожог. Она никогда не фанатела от спорта, не посещала даже фитнес. Мише до ее тела не было дела; он привык любить другие тела. Ей самой было все равно; она могла и не смотреть на себя в зеркало. А Дима, похоже, привык к спортивным фигурам, гибким телам, очерченным изгибам…

— Элька, — вздохнула девушка, — прекрати. Надеюсь, ему нужна и я тоже, а не только кусок моей плоти.

Хотя этот пресловутый кусок плоти может стать яблоком раздора между ними. Жар от плиты перекинулся на щеки Элины и разлился по ним жалящим огнем. Секс. Слово, которого она стала бояться, когда в его значении появился намек на любовь. Влюбленность. Симпатия. Неважно. С Мишей она даже не задумывалась о том, что такое секс. Пошло ли это, прилично, можно ли об этом говорить вслух. О нечастом, скучном, пресном сексе с мужем можно было только молчать в тряпочку, стыдясь даже заикнуться о том, какая редкостная дрянь происходит раз в месяц под их одеялом в темноте спальни.

Чувства к Диме буквально схватили женщину в ней за волосы в кулак и заставили поднять глаза. Она узнала, что значит хотеть мужчину, раздевать его глазами, даже когда на нем и так только шорты. Его обнаженной кожи ей было мало; она хотела коснуться его души тоже. Он намекал ей на близость, но не хватало решимости лишиться девственности еще раз. Ведь так все и будет: ее первый секс по любви, когда она не должна исполнять супружеский долг и делать что-то механическое, обязательное, вызывающее тошноту.

— Лина-а, — неожиданный голос Димы напугал ее.

— Господи! — вскрикнула она, попав ножом не по тому ингредиенту. — Мой палец не входит в рецепт этого тарта!

— Лина, осторожней надо быть!

Элина зажала палец, ругаясь про себя. Ну как девочка, честное слово! Какой ей секс. Она же будет вести себя, как ненормальная школьница, решившая в пятнадцать лет пойти наперекор строгим родительским наставлениям. Первая любовь может случиться и во второй раз в жизни.

— О тебе думала, — смущение полностью завоевало ее щеки, разливая по ним алую кровь.