Урод

Светлова Наталья

— Очень хорошая знакомая, — добавил мужчина, игнорируя взгляды Валери.

Одноразовая ложь была для него как презерватив. Использовал и выкинул, обезопасив себя на какое-то время.

— Будем знакомы. Очень приятно, — тоже солгала Элина, и они погрязли по шею во вранье друг другу. — Я зашла, чтобы сказать, что согласна переехать к тебе.

Элина выпалила это так быстро, что разумные мысли не поспевали за словами. Ее разум сейчас хромал, как раненный солдат-партизан, за вражескими словами. Ревность вскипела в ней, обжигая и без того такие непрочные струны души, обрывая все аккорды.

Дима

и его «коллега» удивились не меньше самой Элины. Как же вовремя все происходит! Кажется, закон подлости не дремлет. У него всегда под рукой ящик энергетиков и миллион чашек кофе, чтобы не проспать тот момент, когда можно эффективнее всего тебе насолить.

— Я очень рад, Лина! — все, что нашлось, у Дмитрия ей в ответ.

— Что ж… Пойду я.

Валери встала, а Дмитрий вызвался ее проводить. У выхода она прошептала ему максимально тихо на ухо:

— Сразу видно, что эта девушка тебе дорога. В такой кучи лжи ты ее искупал. Это, — она коснулась губами мочки его уха, — любовь.

— Пошла вон и не появляйся в этом доме.

Дверь захлопнулась за его нежданной гостьей. Ее смех на лестничной площадке паразитами расползся по его коже. Он сам и есть паразит. Паразитирует на дружбе. Любви. Хорошем отношении к себе. Но когда-нибудь этой идиллии придет конец. Его темное правление будет свергнуто окончательно.

Глава семнадцатая.

... а если любви нет, то ведь к этому нельзя же принудить.

Лев Толстой «Крейцерова соната»

— Похоже, я совсем чокнулась. За это стоит выпить, — кисло предложила Элина, и они с Женей стукнулись чашками с мятным чаем.

Виски потерлась о ногу девушки и замурчала, просясь на руки.

— Ну какие душевные разговоры могут быть без Виски? — рассмеялась она и осторожно устроила котенка на коленях. — У меня раньше было так много в жизни: семья, работа, куча обязательств везде и всюду, но в то же самое время мне всегда казалось, что терять нечего в случае смерти, например. А сейчас у меня есть так мало: котенок, но я не готова его потерять.

Не все материальное имеет вес. Не все духовное быстротечно. Эта истина открыла для нее новые пути познания мира и себя. Не всегда счета за квартиру и обязанность в восемь быть на работе держат нас на этом свете. Стоит только появится крохотной искорке, родственной душе, и мы готовы молить Вселенную подождать с приведением окончательного приговора в жизнь.

— И Дима у тебя есть, к которому ты собираешься переехать, — напомнила Женя.

— В нем и сосредоточено большее количество сомнений. Наверное, я поторопилась с этим решением. Все из-за той женщины у него дома! Откуда она взялась?! — голос Элины метался по волнам эфира, не находя в смятении свою частоту. — Боюсь, это был ложный шаг.

— Ну может она правда коллега, откуда тебе знать, что это не так?

— Жень, скажи, я похожа на этот стол? — постучала по нему костяшками пальцев. — Хороший такой, деревянный. Так похожа или нет?

— Нет…

— И мне так кажется, что я не настолько тупа, чтобы кормить меня столь откровенным враньем!

Внутри Элины мучительно горели и сгорали

дотла леса, кустарники и мелкие растения, не в силах вынести смертельную жару. Жару ее злости.

— Я просто побоялась, что она уведет его, когда увидела, как она хороша, — отчаянно призналась девушка. — Я не собиралась переезжать к нему, как какая-то несчастная брошенка, которая хватается за первое предложение по акции.

— Эля, — рука Жени накрыла ее ладонь, успокаивая, — перестань. Мужики, конечно, козлы, если следовать этим древним женским заповедям, но не бараны. Накинуть веревочку и увести мужика невозможно, даже если ты дрессировщица от бога.

— Да, но…

— Что но? Он предложил именно тебе жить с ним. Появилась какая-то краля размалеванная. Бывает. Вокруг красивого мужчины всегда вьются пигалицы, со всеми в бой не вступишь. Или учись принимать это как издержки производства, или… выбирай среднестатистического, нищего, не подающего надежды ни в чем мужчинку. Ха! — Женя засмеялась, расплескивая чай. — Ведь и на таких: с пивным пузом, женатых, страшных, не первой свежести и с минимальной зарплатой находятся любовницы. Вот бабы, да? Рождаются же такие без самоуважения даже где-то в запасе на черный день.

— Ты хочешь сказать, что я должна привыкнуть, что в его… нашей квартире будут постоянно шастать красотки, и это нормально?

— Нет. Я про то, что коллеги, знакомые, подруги, в общем, его окружение — это наверняка красивые девушки. И ничего тут не сделаешь, Эля.

— Проще не соваться тогда в его красивую жизнь, — скривилась Элина, но ее душе было не до кривляний, если только хватало сил на грустные пантомимы.

— Нет же, Эля! Всегда у тебя так: проще не идти через реку вброд, а остаться на берегу. Проще взять себя в руки, обновить гардероб, изменить стиль, прическу, научиться делать сексуальный макияж. Покорить его не только своей прекрасной душой, но и внешностью. Сначала нужно возбудить его глаза, потом уже и душа возжелает тебя. Лень, правда?

Не то чтобы лень… Привычка. Мы так быстро привыкаем к рутине, к несгибаемому порядку вещей, к неизменному статусу-кво, что любое поползновение в сторону изменений расценивается как враждебные действия.

— Ладно, хорошо. Я не буду так быстро ей уступать и проигрывать.

— Не-ет, Эля! Ты вообще не будешь уступать и проигрывать ей. Научись уже правильно формулировать цели.

— Как я устала, — простонала Элина и расположилась на кухонном диванчике. — Почему за все нужно бороться? Почему ничего ни разу не дается легко?

— Тогда бы она не имело никакой ценности. Чем тяжелее борьба, тем слаще вкус победы. За Мишу ты не боролась, этот придурок дался тебе слишком легко. Итог сама видишь.

Девушка закрыла глаза, отпуская стальные нити, которыми привязывала к себе мысли. Они поплыли вольными островками раздумий по бескрайней полости ее сознания. Миша… Как давно началась их история и как трагично закончилась.

Он не был ей нужен в момент расцвета карьеры и личностного роста. Он был лишь одним из ее ухажеров, каждому из которых она, как истинная женщина, давала надежду на что-то, а потом всаживала нож в спину. Когда-то было приятно собирать кровь их влюбленности на свои ладони. Тогда она еще могла выбирать, а теперь выбора не оставили ей самой.