Урод
Шрифт:
В сущности, все они живут в мире иероглифов, где ничего реального никто никогда не говорит, не делает и даже не думает...
Эдит Уортон «Век невинности»
Солнце ласково разминало мышцы ее спины своими горячими прикосновениями, и Элина обводила мир вокруг себя взглядом, замутненным солнцезащитными очками. Похоже, она впервые была в том месте и в то время, когда правильнее быть просто не может.
Рука мужчины легла на ее поясницу, и солнцу пришлось уступить свое место ему.
— От тебя становится
— А если так?
Его пальцы побежали вверх по спине девушки и остановились перед полоской бюстгальтера. Она бы выгнулась, как кошка, если бы не куча людей, рассыпавшихся одиночными песчинками по пляжу. Казалось, все эти сотни взглядов устремлены на них. Стыд, порицание, упрек…
— Развратник! Тут же люди.
— И что? Ты сама-то посмотри на этих людей. Кто-то без зазрения совести ест и тут же бросает мусор на песок, — указал на женщину в аляповатом купальнике, разделывающуюся с бананом и подкидывающую новую порцию шкурок рядом с собой. — А этот мужик, — кивнул в сторону парня инфантильной внешности, — вообще переодевается без прикрытия. Не стесняется своего достоинства. Просто оглянись. Люди свиньи, и чужое свинство их давно не удивляет. В одном хлеву живут.
— Ну мы-то не свинячим, мы непристойно себя ведем, — промямлила Элина и перевернулась на спину.
Рука Дмитрия переместилась на внутреннюю сторону ее бедра. Девушка накрыла его руку своей, не давая ей продвигаться выше и не давая покинуть своей кожи, которая трепетала под ней и беззвучно молила не оставлять ее в одиночестве.
— Непристойность — лишь мера измерения ханжества и пуританства в каждом из нас. Ну, и на сколько процентов ты ханжа и пуританка?
Дыхание Элины сбилось и потерялось в обезумевшей толпе слетевших с катушек мыслей. Не дотерпит она до завтра, до развода с Мишей. Миша уже стал просто пятном на любимой футболке, которое не вывести ничем, и футболку выкинуть жалко. Слишком многое в ней пережила. А теперь появилась изысканная шелковая блузка… Дима. И хотелось носить ее вечно, не снимая, ощущая прикосновение легкого шелка к горящему страстью телу.
— Простите, если помешала, — несмело покашляла Женя, не смотря на них. — Уже не могу в этой воде плескаться.
— Да, да, — Элина покраснела. — Садись рядом.
Женя, широко улыбаясь и смеясь глазами, что были надежно скрыты от подруги большими синими очками с отражающимися в них людьми, небом и морем, плюхнулась на полотенце.
— Ну вот, на кого я похожа? На облитого водой песчаного человека? — расхохоталась Женя, притягивая песок магнитом к своему мокрому телу.
Кровь еще отошла с щек Элины, раздуваясь неконтролируемым пожаром по сосудам и капиллярам. Женя несильно толкнула ее в бок, чтобы дать понять, что не все так страшно.
— Эля, — шепнула ей на ухо, — ты, как весталка. Уже забыла, каково быть женщиной. К тебе красивый мужик прикасается, а ты дергаешься, точно от ударов тока.
— Зря я тебя с собой потащила, — огрызнулась Элина. — Помогаешь поддержкой, ага. Еще предложи мне ему тут отдаться, при всех.
Женя рассмеялась и легла на полотенце в виде бутерброда. Дмитрий, поняв, что Элине нужен небольшой отдых от него, сменил ее компанию на морскую: из соленых волн и медуз. Ему надо было охладиться. Кровь уже лопалась, словно жидкие волдыри, от ее вида в одном бикини. И он даже не смотрел на ее тело, не искал стальной пресс и тонкую талию, ему не было дела до того, как сильно
— Элька, да когда ты свой панцирь уже разгрызешь? Ты там под ним не совсем задохнулась?
— Ты называешь скромность душным панцирем?
— Элюся, затяжная скромность — это уже беспритязательность, когда ты берешь то, что тебе позволяет брать твой трусливый разум.
— И что ты все-таки предлагаешь?
Элина надвинула на глаза очки и достала бутылку чая с лимоном. Какой чай… Ей бы сейчас под ледяной водопад, чтобы напором воды снесло черепушку всем боязливым мыслям.
— Я не уличный торговец просроченными пирожками, ничего тебе не предлагаю. Просто советую стать более раскованной. Мужики любят чертовщинку, экстрим, запреты, понимаешь? Найти синий чулок, который дома сидит с кульком семечек и сексом занимается только под одеялом и с выключенным светом — не проблема.
— Я только завтра с Мишей развожусь.
Женя аккуратно скрутила мокрое полотенце и хлестнула им Элину, вызывая взрыв криков негодования и возмущения.
— Выпороть бы тебя хорошенько. Этот косолапый и тупоголовый представитель фауны чуть ли не рядом с тобой в кровати тебе изменял! А ты боишься за руку с другим мужчиной держаться на людях за день до развода! — девушка буквально вздувалась от переизбытка эмоций. — Когда ты очнешься, Эля?! Живи прямо здесь и сейчас. Завтра может макнуть тебя головой в грязь, поэтому живи сегодня, когда солнце так ярко светит над головой, черт возьми!
— Завтра и макнет меня в помои по самую шею…
Телефон опять был завален звонками, на которые никогда не поступит ответа. Ну как она устала от него…
— Чего ты тянешь? Эль, тебе не тринадцать и даже не двадцать три, чтобы ломать такие комедии. Мужика надо помариновать, я согласна. Когда ларчик слишком просто открывается, желание смотреть его содержимое отпадает. Однако и перегибать палку стоит. Если она треснет, назад уже не склеишь.
— Ладно! Я поняла тебя.
Элина совсем согнулась, чтобы спрятать расстроенное лицо. Срубить этот сук комплексов, на котором она так долго сидит, будет трудно. Пора бы уже давно с него упасть. Лучше последний раз получить шишку на лоб, зато начать жить с чистого листа по-настоящему. А не брать подпорченный лист и делать вид, что он сияет белизной.
Рука Жени легла ей на плечо. Затем подруга полностью обняла ее.
— Эля, не обижайся. Прости меня. Я не права. Жизнь твоя, кровать твоя, душа твоя. И я не имею права лезть туда со своим шнобелем.
Плечи Элины затряслись, и Женя испугалась, что все-таки довела единственного родного человека до слез. Порой чужие нравоучения, как грязь под ногами: вляпываешься и вляпываешься, сам того не желая.
— Эля!
Девушка подняла лицо, покрасневшее от смеха, и они обе упали на песок, заливаясь трезвоном сотен колокольчиков.
— Уж если у тебя шнобель… то я не знаю, как назвать Мишкин клюв! — выдавила из себя Элина, сгибаясь от смеха.
— Я прощена?
Кивок все сказал сам за себя.
— Тогда надо чем-нибудь заняться. Почитаем светскую хронику…
— Не расстаешься ты с телефоном.
— Ага… Ну вот, интересненько. В ноябре состоится бал дебютанток. Позавидуем тем, кто родился в элите и с пеленок ходит в Гучах и Габанах?
Новый поток веселья стремительным ручьем пронесся по пляжу, сметая недовольные взгляды соседей по песку и мамочек, опекающих своих спящих под солнышком чад.