Урод

Светлова Наталья

— Почему я не могу поговорить с ней?

— Вы имеете какое-то отношение к произошедшей с ней трагедией?

Вопрос врача обескуражил Алекса. Легко сказать нет и тем самым обелить себя. Но как он может обелить себя, если весь покрылся черной копотью?

— Да. Но сначала вы расскажите мне, что собственно произошло.

— Ее доставили в больницу в тяжелом состоянии после избиения. Многочисленные травмы оказались несовместимы с жизнью ребенка, и она его потеряла. Вслед за этим нагрянула депрессия, бессонница, анорексия, булемия… Она

нашла для себя отдушину в виде вышивания.

Ясно все. Если она увидит его, у нее сорвет тормоза. Алекс покачал головой, пытаясь схватить за уши прыткие мысли, что убегали от него, как зайцы от лисы. Римма потеряла ребенка и загремела в психушку с расстройством души. Мог ли он себе такое вообразить, нарисовать хотя бы эскиз подобного ужаса в голове раньше?

— Вы удовлетворены? У меня нет времени весь день тут стоять, — в его размышления смерчем ворвался голос врача, расшвыривая пойманную добычу по сторонам.

— Я не могу остаться здесь один? Я ничего не сделаю.

— Нет, исключено. Проведена огромная работа по лечению и реабилитации девушки. Мы не можем рисковать всем только ради того, что вы хотите с ней пообщаться. О чем с ней сейчас говорить? Ее эмоциональное состояние подавлено таблетками, а душа измучена беседами с психотерапевтом.

— Я понял вас.

И этого достаточно. Больше Римма о нем не услышит, если только прошлое не включит свою телепередачу в ее голове. Тогда он будет транслироваться по всем каналам.

— Пора перебираться из Питера… — пробормотал Алекс, выходя из больницы.

Телефон завибрировал короткими гудками. Смс.

— Что за…

От банка. На его счет вернулось четыреста тысяч рублей от клиники. Мужчина тут же набрал представителя клиники, убежденный, что их бухгалтер ошибся не в свою пользу.

— Что это значит? Как операция отменена?!

— Приносим извинения за задержку денег. Возникли трудности с банком. Вы должны были получить четыреста тысяч рублей, остальная сумма является неустойкой за отмену операции.

— Почему операцию не провели? — Терпение Алекса уже кипело и свистело, точно чайник на плите. Вот-вот взорвется и ошпарит все вокруг. — Соедините с главврачом! Немедленно! — Гудок, и ему уже отвечает спокойный женский голос. — Почему Стриженова Элина не прооперирована? Что за чертовщина?

— Успокойтесь, молодой человек.

— Что вы ей сказали? Отговорили, чтобы не работать и получить неустойку?

— Александр…

— Я требую четкого ответа, в чем причина отказа от операции!

— Эта информация является конфиденциальной.

— За мои бабки информация конфиденциальная для меня же?! Вы ничего не перепутали, мадам? — вспомнил, что в нем живет немного гопник, Алекс. Злость убивала аристократическую кровь, уступая место дворовому воспитанию.

— Не смейте со мной так разговаривать! Всего хорошего.

— Что… Чтоб тебя, старая клюшка перекроенная! — выплюнул он; от его негодования тучи становились темнее.

Что такого должно было

произойти, чтобы Элина отказалась от своей мечты? Что эта врачиха ей сказала или сделала, что она так легко отбросила возможность исполнить заветное желание?

Вот и повод перебраться из Питера в… Москву.

***

... не бывает прохладного местечка на жаровне.

Оноре де Бальзак «Невольный грех»

Москва мало чем отличалась от Питера в начале сентября. Все те же лужи по колено, летящая во все стороны грязь и хлюпающие разношенные ботинки.

— Ну и жизнь, — брякнул Алекс, перескакивая очередной потоп в уменьшенном масштабе в виде лужи на тротуаре. Ноги были все мокрые.

Даже на дорогие ботинки нет денег. Вот бы купить, как раньше, в бутике туфли из крокодиловой кожи… Рыночные башмаки не для осенней погоды. Они вообще не для чего не годятся, только для урны. Четыреста тысяч вернулись на его счет, но рука не поднималась купить ботинки на все эти деньги. Больше не поднималась.

Унылое здание клиники словно оплакивало красоту своего фасада, теперь залитое дождем и находящееся под постоянными ударами порывистого ветра. Алекс направлялся туда быстрым шагом, готовый свернуть шею любому, кто посмел обидеть Элину. А потом… потом, может, хватит духу разыскать и ее саму.

— Девушка, я не собираюсь с вами говорить! Звоните главврачу этой шараги!

Он намеревался устроить скандал, каких это заведение не видывало, если они действительно причинили вред Элине.

— Молодой человек, — пискнула мышка — медсестра, чем вызвала еще большее недовольство с его стороны.

— Звоните, черт бы вас побрал! — Хлопнул ладонью по столу Алекс.

— Проходите в двадцатый кабинет на втором этаже, — голос девушки окончательно потерял звонкость, пасуя перед упорством воинственно настроенного незнакомца.

— Благодарю.

Алексу не нравилось быть таким огрызающимся комком нервов, но он не мог совладать с собой. Тревога за женщину, которая стала ему дороже жизни, не отпускала. И будь он проклят, если отправил ее в ненадежную клинику!

— Александр Антонович, как понимать ваше буйство? — жесткий тон Софии Артуровны не дал ему и рта раскрыть. — Вы понимаете, где находитесь?

— Я уже не совсем понимаю, где нахожусь: в элитной клинике или в государственной бюджетной помойке?

— Еще раз прошу вас успокоиться!

— Ответьте на мой вопрос, тогда я и успокоюсь.

Мужчина небрежно отодвинул стул и сел. Нервы уже наскакивали друг на друга в нетерпении.

— Я не имею права раскрывать…

— Вы серьезно эту чушь несете? Я заплатил полмиллиона вам, а вы не можете сказать, почему она отказалась от операции?! Чем вы ее обидели? — Алекс подался вперед, сверля женщину взглядом. — Что вы ей сделали?