Урод

Светлова Наталья

Элина кивнула. Взрослая тетя она уже, а первая беременность вычла из ее возраста лет пятнадцать точно. Глупость и наивность, максимализм и радикализм стали ее чертами.

— Пару лет, пока ты растишь нового человека для общества, можно и посидеть на шее у мужчины. У отца своего ребенка, Эля. Ты же не к какому-то мужику на улице подошла и просишь денег на финтифлюшки для себя за то, что возишься с чужим ребенком.

— А потом как быть? Я же себя потеряю в этих распашонках и кастрюлях. Уже это проходила с Мишей, а тут будет ребенок, с которым

я не смогу развестись, от которого не смогу уйти.

Женя наклонилась к Элине и шуточно ущипнула ее за щеку.

— Элька, ну почему ты мыслишь так негативно? Может, наоборот, ты найдешь себя новую? Откуда ты знаешь, что все будет плохо? Вдруг у тебя появятся новые хобби, интересы?

— Горшок намывать до скрипа?

— Прекращай, злючка. — Женя чмокнула подругу в лоб. — Идем завтракать.

Элина нехотя встала, жалея покидать насиженное гнездышко. Однако желудок уже завел свою шарманку и скрипел несмазанными струнами о том, как голоден и обижен.

— Сейчас поедим, маленький. Ты не боишься родиться толстяком? Еще не пролезешь, — болтала сама с собой Элина, расчесывая волосы.

Сегодня и лицо посвежело, румянец даже немного скрыл прыщи, которые красными пятнами уродовали ее бледную кожу.

— Но Алекс твой псих, — поделилась Женя, встречая Элину в пропитанной ароматами чая, омлета и блинчиков с малиновым вареньем.

— Почему?

— Я думала, он убьет меня вчера! Ты пошла на аборт, а он хотел придушить меня. Слава богу ты пришла, а то он бы меня на фарш пустил и тебе же сделал из него диетические котлетки.

— Господи, как вкусно, — пропела Элина, начиная с блинчиков и варенья в соотношении блинчик поменьше и пять столовых ложек варенья сверху. — Наверное, он детей любит.

— Я думаю, да. Эта девушка, не помню имя, потеряла его ребенка. И вообще, он рос в очень неблагополучной семье.

— Горы денег. Само неблагополучие.

— Элька, ну ты как глупыш какой-то. За бабки можно купить дом и машину, а семью-то нет. Вот и его папаша не смог купить счастье в развалившейся семье.

— А эта девушка, которую ты вспомнила. Ты думаешь, это нормально? Я не смогу быть уверенной, что где-нибудь на стороне не растут маленькие Алексы от левых телок.

— Ни одна женщина не может быть уверена, что не узнает лет через десять о внебрачных детях своего мужа. Ни один шахтер не может быть уверен, что сегодня вечером выберется из шахты. Ни один спецназовец не уверен, что не получит завтра пулю в лоб. Понимаешь? Ты либо делаешь и все тут, либо бери мыло и веревку — жить с паранойей за руку невозможно. Пойдет налево, сломаем ему ноги. Больше ходить не будет, — Женя разрядила философскую минутку шуткой.

— Скоро останется без ног Алекс, — хмыкнула Элина.

— Не накручивай. Будет еще бегать и бегать с цветами для тебя и «Фрутоняней» для мелкого. Не притягивай негатив. Ты, как магнит. Я прям чувствую это сильнейшее поле тревоги и страха. Отпусти их к черту, пусть валят во Вселенную, подальше от тебя. Пока

ты носишь ребенка, Алекс точно будет стелиться перед тобой шелковым ковриком. А что будет потом зависит только от тебя. Заплывешь жиром и детской отрыжкой на всех футболках, то уж прости, что он уйдет к другой.

Девушка в который раз убедилась в мудрости подруги. Женя, точно японский нож, режет больно, но всегда четко и по делу. Как бы жестко она с ней не говорила, ее слова всегда поражали самую сердцевину яблочка и убивали этого пакостливого червяка, что пилил и пилил ее мозг.

— Доедай свою банку варенья, и выдвигаемся! — скомандовала Женя, не давая пучине мыслей утащить Элину в свои глубины.

***

Ад таков, каким ты его устроишь.

Чарльз Буковски «Макулатура»

Редкие зеленые листочки прилипали к подошве ботинок, которыми Элина перепрыгивала через лужи, словно играла в классики. Природа застыла в кадре немного черно-белого кино, расцвечиваемая только деревьями, что еще не скинули свои изумрудные шубки из листьев.

— Женька, как круто на улице. — Она прижалась к подруге и зажмурилась. — Хочу вечером посидеть у окна с горячим шоколадом и печеньем, наблюдая за дождем.

— Тебя послушать, так охота романтические книжки начать писать, — усмехнулась та. — Вот что нормальный мужик делает с женщиной! Он просто делает женщиной. Даже тебя из бабы Яги вытащил на свет божий, снова увидели Элину.

Мало просто родиться женщиной и соответствовать этому званию половыми признаками. Женщине нужен настоящий мужчина рядом, который, точно садовник, вырастит из нее пышную розу. А одной можно и придорожным сорняком всю жизнь прожить, когда некому дарить свое тепло и красоту.

— Как ребенка назовешь? Уже думала?

Женя понимала, что нужно культивировать в Элине любовь к ребенку, не давать ее демонам сорваться с цепи. Чем больше она будет говорить и думать о нем, тем больнее будет от мысли об аборте.

— Мне нравится имя Мелисса для девочки. И фамилия Алекса подходит. Мелисса Янг, как тебе?

— Экзотично, но мне нравится. А мальчик?

— Может, Виктор? Мальчику еще не подобрала имя. Надо же учитывать тот факт, что останется моя фамилия. Тогда Мелисса Стриженова будет вызывать только смех.

— У ребенка должна быть фамилия отца, да еще и такая колоритная. Брось надумывать ерунду.

Элина добралась до ближайшей скамейки и, смахнув с нее влагу и грязь, села. Даже маленькая сумочка с ключами и телефоном стала вызывать боль в шее и плечах, словно с рынка пакет тащила.

— Много чего должно быть, да не так все есть на деле. Его фамилия будет у ребенка, только если она будет и у меня тоже. Короче, замуж меня никто не зовет.

— Элька, ну ты же сама его посылаешь во все нелицеприятные стороны. Он и заикнуться боится о свадьбе.