Уродина
Шрифт:
Но он не совсем незнакомец.
Он — Макс.
Глава 18
— Просыпайся! — орет Трент, и я чувствую, как что-то влажное выплескивается мне на лицо. — Вставай!
Я сажусь в постели, мое лицо и часть волос пропитаны водой, которую Трент только что вылил на меня:
— Я проснулась, — вытираю лицо и встаю с кровати.
— Мы должны выехать сейчас, иначе дорога будет загруженной.
Посмотрев на свои часы, вижу, что сейчас без трех минут четыре утра.
— Я уже встаю,
— Переодевайся и подготовь мою одежду, а я пока сделаю себе кофе, — он выходит из спальни, и я слышу, как он грохочет на кухне.
Зайдя в ванную, делаю свои обычные утренние дела и переодеваюсь. Я подготавливаю одежду Трента и после того, как все закончила, иду на нашу крохотную кухню. Трент сидит во главе стола и размешивает свой кофе.
— Иди сюда, детка, — говорит он, обхватывая меня вокруг талии и сажая к себе на колени. Он тянет вверх рукав моего свитера и начинает рисовать пальцем круги на моей голой коже. — У тебя прелестная кожа, — он наклоняется и утыкается носом в мою шею. — Действительно прекрасная, — он пощипывает кожу, а затем засасывает ее ртом. Это самое большое выражение привязанности, которое он выказывал мне за последнее время. Я закрываю глаза, расслабляясь в его объятиях, наслаждаясь небольшим количеством внимания, которым он одаривает меня.
Внезапно появляется жжение в том месте, где Трент закатил мой рукав. Он начинает смеяться мне в шею, а я пытаюсь вырвать свою руку. Крича, я открываю глаза, и сильнее пытаюсь отодвинуть руку подальше. Но Трент удерживает своей огромной лапой мою руку, прижимая ложку из своего кофе к моей коже.
— Трент! — воплю я, реально осознавая, что у нас есть соседи в квартирном комплексе, в котором мы живем. — Ты делаешь мне больно, пожалуйста, остановись, — прошу я.
Смех Трента, как зло, уничтожающее душу, будто он проникает в меня и убивает то небольшое количество жизни, что осталось во мне. Как растение, которое, наконец, умирает от недостатка солнечного света и воды. Он убивает одну из последних частей меня.
— Трент, — я, наконец, ломаюсь и начинаю плакать. Боль прошла, и я больше не чувствую тепла ложки, больше не могу ничего чувствовать.
— Это было забавно, — он отпускает меня и отталкивает ногой. Я падаю на задницу и вижу воспаленный красный след на моей руке. — Видела бы ты свое лицо, это одна из самых забавных вещей, которые я когда-либо видел. Ты, как уж, извивалась, рыдая. Честно, детка, я не видел ничего более забавного, — он встает и идет в спальню.
Я смотрю на свою рану и вижу, что мне потребуется медицинская помощь.
— Трент, мне больно.
— Ты справишься, детка. Это просто пятнышко. Подставь его под холодную воду, — говорит он громко из спальни. — А если ты, и правда, не можешь справиться с маленьким пятнышком, то нанеси на него немного мази.
Я встаю с места, где сидела, и подставляю ожог под воду. Затем беру аптечку и, отыскав маленький тюбик мази, наношу ее на рану.
— Трент, не думаю, что мне стоит сегодня ехать. Я все еще не закончила твое задание, — я пытаюсь остаться дома, чтобы не оказаться рядом с Джоном. — Я хочу сделать его идеально для тебя, — обрабатываю свою рану в том месте, где он надавил ложкой
— Нет, детка, ты должна поехать. Какая жена не хочет поехать к семье мужа в День Благодарения? У нас впереди долгая поездка, и ты знаешь, что долгая езда утомляет меня. Поспеши, чтобы мы могли уже выехать.
Мои плечи резко опускаются, и я беру свою сумку, хотя там нет ничего важного. Только немного салфеток и мой кошелек, в котором никогда нет денег больше, чем мне потребуется на проезд на автобусе, но я решаю оставить все это, потому что мне ничего не нужно.
К тому времени, когда мы выезжаем, время близится к пяти утра. Все время нашего пути Трент не разговаривает со мной. Мой ожог покалывает, но я пытаюсь оставить боль при себе, чтобы он не говорил мне, что я похожа на ноющего ребенка.
Когда мы в получасе езды от дома Джона, через блютуз машины раздается телефонный звонок. Трент смотрит на высветившийся номер и улыбается. Затем он берет телефон в руку и отвечает на звонок, отключая звук динамика.
— Я не могу говорить сейчас, я за рулем, — говорит Трент. Он слушает несколько секунд и улыбается. — Да, но сейчас я не могу, — он продолжает слушать и кивает головой. — Сегодня, когда высажу ее, — он подчеркивает «ее», и я знаю, что он говорит обо мне. — Хорошо, — мягко шепчет он и бросает на меня косой взгляд.
Я не реагирую на это, закрываю глаза и надеюсь, что оставшиеся полчаса пройдут в такой же тишине, как и первые несколько часов.
— Мама, можно мне мороженое? — спрашивает маму Уэйд, когда мы оба слышим звон грузовика с мороженым, который подъезжает к нашему дому.
— Нет. Это испортит аппетит перед ужином.
— Я хочу мороженое! — он кричит и топает ногой. — Я хочу мороженое! — снова кричит он.
— Я сказала нет, Уэйд.
— Эй, Лили, проснись, — говорит Трент, бьет меня по ноге и я открываю глаза.
Мы уже у дома Джона и я смотрю, как Трент выходит из машины. Я выхожу и иду следом за ним к парадной двери.
— Мне нужно было сделать тыквенный пирог, — шепчу я Тренту.
Он стучит в дверь, и Джон открывает ее. В руке он держит напиток, а его глаза-бусинки сразу же находят меня. Он смотрит на меня так, будто я кусок мяса, который он давно хотел попробовать. Он подносит напиток к губам и отходит, чтобы впустить нас.
— Посмотрите на этих двоих. Я уже очень давно не видел вас, — Трент проходит передо мной, и когда я вхожу, Джон хватает меня за задницу и сжимает ее.
Я хмурюсь и поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него.
— Не надо, — тихо говорю я.
Он облизывает губы, а затем похотливо шевелит языком, глядя на меня. Это отвратительно, он омерзительный, и я не хочу находиться рядом с ним.
Когда мы заходим в заднюю комнату, которая украшена для домашней вечеринки, мистер и миссис Хэкли уже здесь.